Все проще, чем кажется - страница 22

Общительные.

Сижу как-то в четверг вечером, клуб не работает, так, тусуем в випе, какие-то офисные дела, пара барменов, еще какие-то люди, в общем, к пятнице готовимся.

Заезжают.

Большие такие, бравые, всех на пол положили, человек 50, ходят с автоматами наперевес, спрашивают:

— Кто тут главный?

— Ну я, — говорю, — главная.

Поднимаюсь с крайне внушительным видом — 160 см. роста, 47 кг живого веса, с косичками.

— Ну привет, — говорят, — а еще кто есть главный?

— Пока нет. Дадите позвонить — будет. Ну а по документам все равно только я.

Оглядев меня с ног до головы, с явным сомнением в глазах разрешили:

— Ладно, звони.

Звоню, радую Дубровского.

Дубровский, почему-то не сильно радуясь, выезжает из дома.

Парни, тем временем, переворошили весь клуб, вплоть до того, что подвесной потолок вскрыли, — говорят, лучшее место для того, чтобы наркотики спрятать.

Конечно именно там, на пятиметровой высоте под подвесным потолком, прямо над танцполом! На лестнице с шестом — и то не достанешь.

Как ни странно, наркотики под потолком не нашли, зато нашли в барах много алкоголя и удобно расположились за столиками за приятным времяпрепровождением ждать Дубровского.

Еще нашли в офисе килограмм китайского зеленого чая, забили в «Беломор», прикурили:

— Че-то, — говорят, — трава у вас какая-то херовая.

— Правда? — говорю, — ну вы уж нас извините, не подготовились.

— А где, — говорят, — бухгалтерия вся, бумаги, отчеты?

— А мы, знаете ли, клуб бедный, у нас бухгалтер дома сидит работает, но все, че надо, завтра к вам в офис привезем, в комплекте с бухгалтером.

Мило беседуя, мы дождались приезда Дубровского.

Мужчины удалились для задушевного разговора.

Через полчаса выяснилась замечательная подробность:

На параллельной улице находился клуб «Точка». Вообще-то парни ехали туда. Только вот водитель автобуса поворотом ошибся.

Но ребят это не сильно расстроило в общем-то. Загрузив алкоголь, компьютеры и остатки зеленого чая к себе в автобус, они распрощались с нами практически по-дружески.

Начальство их, правда, потом, по слухам, долго извинялось перед хозяином клуба.

Ну да ладно.

Чай только жалко было.

А вообще работать там мне нравилось.

И денег много получалось. Почти все работники сидели на процентах. Мы когда с Димоном обсуждали мою новую зарплату, я много не попросила:

— Мне, — говорю, — надо-то совсем чуть-чуть. Всего 4 процента. От оборота. Вообще децл.

Только клуб наполняемостью 3000 человек.

Каждую пятницу и субботу.

И еще пару вечеринок на неделе.

И вход платный.

В общем, зарплату я забирала каждую неделю, чтобы суммы не пугали бухгалтера.

Дубровский, видимо, о чем-то совсем другом думал, когда соглашался на мои «совсем чуть-чуть».

Он потом долго сокрушался по поводу моей еврейской натуры, ржал, возмущался, но зарплату не снижал.

Знал, что я ее отрабатываю на все сто.

Я радовалась — моя жизнь буквально за год, благодаря где-то наглости, где-то упертости, а где-то — отчаянному желанию выжить, круто изменилась и стремительно набирала обороты, устремляясь к тому самому светлому и счастливому будущему, которое я сама себе обещала.

Я любила свой клуб.

Там началась моя новая история.

КОСТЕР ИЗ НАДЕЖД, ДЕТСКИХ СКАЗОК И ВЕРЫ.

ЕЩЕ ГОРИТ ПЛАМЯ — УЖЕ ЗВЕНЯТ НЕРВЫ.

ДЕНЬ ПРОЖИТ,

ОН УМЕР,

ЕГО БОЛЬШЕ НЕТУ.

А ВРЕМЯ МЫ МЕРЯЕМ НА СИГАРЕТЫ…

МЫ ИЩЕМ ВОПРОСЫ. МЫ ЗНАЕМ ОТВЕТЫ.

АНТРАКТ.

В ТРИ ЗАТЯЖКИ СКУРИТЬ СИГАРЕТУ.

ГАДАНЬЕ НА КОФЕ. НАДЕЖДА НА ЧУДО.

И МИР НА ОСКОЛКИ… ЗА СКАЗКУ КОМУ-ТО.

«Полный ROOT». Чубарьян Саша

Знаешь, мне иногда кажется, что ты все еще рядом. Что ты здесь, что вот я сейчас открою дверь, а ты поднимешь голову и, посмотрев на меня, улыбнешься. Или начнешь ругаться. Ну или еще что-нибудь.

Или просто — я открою дверь — и вдруг — ты.

Сейчас я пишу и чувствую твое присутствие рядом — молчаливое и спокойное. Как будто ты чего-то ждешь. Смотришь на меня, о чем-то думаешь. Может, тоже вспоминаешь, а может, просто думаешь о своем.

Я ощущаю тебя рядом, твою поддержку, твою улыбку, твой понимающий взгляд, и я хочу тебя попросить — расскажи мне мою, нет, нашу историю сам. Моими словами, моими руками, бьющими по клавиатуре, моими слезами — но расскажи ее ты. Я — не смогу. Я пыталась, старалась. Стирала, переписывала — и не смогла. Я знаю — ты сможешь. Расскажи мне про нас, Ричи. Как это было для тебя — расскажи.