Всеволод Бобров - страница 6

И вообще мы уже не “дикие” дворовые команды, сражающиеся двор на двор, улица на улицу. Мы организованны, у нас есть имя — “хоккейная команда второй сестрорецкой школы”, и у нас есть свой основной и очень грозный соперник — хоккейная команда первой школы, которая находится в Разливе. У нас есть расписание игр, мы официально зарегистрированы в спортклубе, и, что самое главное, мы включены в игры на первенство Ленинградской области среди школьников.

Тренирует нас не просто тренер. Нас тренирует человек-легенда. Герман Николаевич Худяков старше нас лет на пятнадцать. Он уже известен как один из самых сильных хоккеистов не только в Сестрорецке, но и в сборной Ленинграда. В одном из матчей он сумел обвести практически всех соперников и, выйдя один на один с вратарём, забил красивый гол. Но он был не только нашим тренером, но и педагогом...

Я хорошо помню Боброва мальчишкой. Может быть, потому, что жизнь сложилась так, что в течение долгих лет мы оставались друзьями, часто возвращались к дорогим нам воспоминаниям детства. Мы склонны идеализировать детские годы, но и потом, позже, у меня никогда не возникало “разночтений” с теми, кто знал Севу Боброва периода сестрорецкой “бочаги”...

В физическом плане Бобров был просто одарён. И одарён с детских лет. Он прекрасно бегал, был прыгуч, крепок и очень пластичен. Обладал редким по силе ударом, резким, внезапным, ошеломляющим. Севка очень красиво двигался. Красиво обводил соперника. Великолепным было его скольжение. Он, я бы сказал, двигался необыкновенно музыкально. Широко, певуче, свободно. И всем этим он делился с нами. Но, увы, так двигаться мог только он. Остальные просто бегали на коньках. Как бегает большинство мальчишек. Резко, угловато, с большим раскатом, прежде чем набрать скорость. Да и скорости были так себе...

Что ещё поражало уже в те годы в Боброве? Два обстоятельства, уже тогда предвещавшие в нём мастера.

Во-первых, абсолютное неприятие поражения. Эта, как теперь говорят, идиосинкразия к проигрышу. Он физически не воспринимал его. Душа его не принимала поражения. Оно было противно его нутру... Конечно, этим он заражал нас. И уже вся команда в целом рвалась к победе, вырывая успех на последних минутах.

И вторая черта. Черта, без которой тоже нет мастера. С детских лет этот человек был очень стоек по отношению к боли. Ну, сами представьте, ребята целыми днями гоняют то в футбол, то в хоккей. Никаких защитных приспособлений, конечно же, нет. То ударили бутсой, то упал и рассёк бровь, то резанули коньком, то заехали в глаз довольно-таки тяжёлым плетёным мячом. Смею вас уверить, это довольно больно. И вот мальчишка, стиснув зубы, терпит боль. Слёзы на глазах, а терпит. Первые уроки воли, первые уроки спортивного мужества...

Уделом этого мальчишки, счастливым уделом, останется его способность решать судьбу поединков. Спустя много лет, став свидетелем многих первенств мира, Европы и Олимпийских игр, наблюдая сотни спортсменов и сотни самых разнообразных матчей, я могу со всей уверенностью сказать, что его игра не была “игрой Фортуны”. “Феномен Боброва” заключался не только в блистательном техническом мастерстве этого “спортсмена от бога”. Он заключался в не меньшей мере в способности Всеволода Михайловича чувствовать нерв игры в любом временном интервале, предугадать кульминационную ситуацию, собрать себя в упругий крепкий пучок, сжаться в морально-волевую пружину, в единственную, решающую секунду, от которой зависит “быть или не быть”, выбросить навстречу сломленному противнику целенаправленную энергию неукротимой жажды победить.

Становилось ясно, что, пропадая на “бочаге” с утра до темноты, Бобёр не убивал время, отлынивая от уроков, не гонял плетёный мяч просто для того, чтобы позабавиться. Он был из тех счастливцев, которым с детских лет дана одна, но пламенная страсть. Одна любовь. Одна привязанность на всю жизнь. Он играл “свою игру”. Играл, испытывая ни с чем не сравнимое наслаждение от сиюминутности игровых ситуаций, от скорости, от красоты игры, от решения молниеносно возникающих игровых шарад, от ощущения соперника. Азарт. Бешеный, неукротимый азарт. Но не во имя самого азарта. А того, что рождается вдохновением, наслаждением игрой...