Встречный огонь - страница 4
Кто был отцом Балбара? В каждом улусе есть женщины, которые в один миг могут разгадать любую тайну и тут же сделать ее достоянием многих. Но тайна Шарухи осталась неразгаданной. Ни в Ганге, ни в соседних улусах нет человека, на которого был бы похож Балбар. Люди помнят, как Шарухи полгода провела на лесозаготовках. Оттуда она приехала неузнаваемой. Там, как видно, улыбнулось ей короткое счастье. И вот родился у нее сын. Он вырос красивым, Балбар. Из-за него ссорились между собой девушки, пока не пришла беда…
Скоро стол был уставлен едой. Мать и сын уселись друг против друга. Балбар накинулся на сушеный творог — айрхан и жадно, с хрустом жевал его.
— Что это я? — Шарухи вдруг соскочила с табуретки и кинулась открывать большой сундук, занимавший чуть ли не полстены, достала оттуда бутылку водки и поставила перед сыном: — Вот! — Потом вынула из настенного резного шкафчика стаканы, приговаривая: — Грешно не вспомнить о боге, когда сын вернулся живой и невредимый. Выпьем…
Балбар открыл бутылку кончиком ножа и налил себе и матери.
— Ладно. За мой приезд и за ваше здоровье, мама. — Они чокнулись и, не глядя друг на друга, выпили: мать — пригибаясь к столу, сын — запрокидывая голову. Балбар осушил все до дна, даже воздух хмельной вдохнул из пустого стакана с последней капелькой, сморщился и понюхал кусочек хлеба…
— Закусывай, ешь, сынок…
Балбар кивнул.
Она тоже допила свою водку и крякнула.
— Да ты ешь, ешь, сынок… У тебя всегда был хороший аппетит. И в детстве, помню, ты любил айрхан. Бывало, поставлю я сушить его на крышу, солнце еще высоко, глядишь, а айрхан уже кто-то ополовинил. Ну, думаю, это воробьи клюют. Сделала чучело. Только зря старалась. Один раз выхожу из дому, вижу: сыночек мой на крыше сидит, лакомится. Вот так воробей, думаю… — беззвучно похихикав, Шарухи вдруг встала. Подойдя к сыну, она обняла его и неловко прижалась губами к его щеке.
Балбар мягко отстранил ее руки и, когда она уселась на прежнее место, спросил отчужденно:
— Значит, я воровал?
— Да нет же… нет, — пугаясь его сурового взгляда, заторопилась мать. — Ты был просто находчивым и толковым. Как это… Маленький да удаленький. Все понимал, где свое и где чужое. Люди говорили, что из тебя хороший хозяин выйдет. Помнишь, как ты насобирал целую кучу бабок, а?..
— Помню… — сказал Балбар. — Одну продавал за пять копеек. А отлитую свинцом за двадцать копеек. Наутро сам же их выигрывал. И снова продавал… Да, есть что вспомнить, — с ядовитой усмешкой заключил он, давая этим понять, что не стоит ворошить прошлое. — Дров хватало? — спросил он неожиданно.
— Хватало. В прошлом году Володя Дамбаев привез мне целый воз. А тимуры пилили да кололи.
— Кто, кто?
— Ученики, кто же? Я им конфеты давала — не берут. Они себя тимурами называют…
«Тимуровцы»… Володя Дамбаев, оказывается, заботился о его матери? Балбар хотел спросить еще о чем-то, приподнял голову, но слова застыли у него в горле, Шарухи подождала немного и заговорила снова:
— Володя работает бригадиром. Говорят, хороший работник, деловой… А Дарима, слыхал небось, вышла замуж…
Мать украдкой взглянула на сына: как-то примет он эту весть? Но Балбар промолчал, и она, радуясь его спокойствию, продолжала:
— Порядочная женщина разве пойдет за такого? Он же старше ее на двадцать лет!.. В старину еще куда ни шло. А сейчас. После того как тебя увезли, отец Володи Дамбаева все хвастался, что Дарима будет его снохой. Я, говорит, клуб колхозный попрошу для свадьбы своего сына. Десять баранов зарежу… Эх-ха-ха… — Шарухи вздохнула. — До небес поднимал он Дариму языком-то. Хвалился, род у них, у бодонгутцев, сильный да славный. Но эта ведьма от Володи отвернулась. С председателем спуталась. Надо же, самого Банзара окрутила. Видал ты такую? — Шарухи взглянула на сына и испугалась: Балбар, уткнувшись глазами в стол, сидел неподвижно, только лицо у него перекосилось.
Мать поспешила переменить разговор:
— Ай, да ну их всех… Вот недавно у нас в колхозе…
Но Балбар уже не слышал ее.
— Эх, Дарима, Дарима… Ну и ну… — Он сжал кулаки до белизны суставов. — Когда же она вышла замуж?