Вторая попытка весны - страница 2

а теперь я с постели выбраться не могу.

нет, в постели этой не мишки и не любовники,

и не женщины, редко бывающие в ней.

я устала. теперь здесь окна и подоконники.

я вернулась домой, чтоб держаться своих корней.

только корни пропитаны влагой, гниют, болезные.

только корни мои запутанные в клубок.

подоконники мертвые, окна мои железные,

и сидит на окне игрушечный голубок.

7

8. Атлас

здравствуй, папа, прости, что так поздно письмо

отправила.

ты мне снишься, и вот я решила тебя порадовать.

я на карте нашла, где обитель морского дьявола,

только не с кем туда уехать, на дне поплавать.

у меня целый атлас твоих океанов исследованных,

целый ящик твоих фотографий, увы, не проявленных.

и остался один океан не прочесан - последний,

его карта лежит с обожженными всюду краями.

а в средине как будто ножом кто нарочно выдолбил,

замолчали часы, стрелки выпали, не вернулись.

я смотрю фотопленки, скользкие, словно рыба,

та которой Ихтиандр торговал на улице.

я считаю количество дырочек на фотопленках -

лица тех, кто вот так от меня безпардонно спрятался.

видишь, папа, я по сути еще ребенок,

а мне не с кем уже уходить в океаны по атласу.

8

9. Город найден

когда утро смывает с асфальта ночной макияж,

обостряя углы локотков, очертанье плечей,

начинается день из находок вчерашних пропаж,

выявляя, что город во всем этом хламе - ничей.

сотни маленьких пуговиц девушкам принадлежат,

сотни желтых окурков заждались охрипших мужчин.

только городу некому верить и некого ждать,

и на это у каждого много найдется причин.

город плачет дождем, чаще выждет, чтоб стало темно.

но во мраке в одном из окошек горит бирюза:

просыпается девочка рыжая, смотрит в окно,

обнимает свой город за плечи, целует в глаза.

карты мира раскрыты, все глобусы - зелень да синь,

все не то. и сквозняк вырывается в узкий проем.

город хочет на руки, не зная, кого попросить.

кроме девочки рыжей и некого. каждый в своем.

кроме девочки рыжей, которой не все ли равно:

по ночам ли будить, по утрам ли впиваться в кровать.

ей понятен план города, вот ведь - открыто окно:

разве сложно его зафиксировать и срисовать?

у нее из акриловых красок цветочный покров,

разноцветной гуаши на полке серебряный чан.

рыжий ангел парит, выгибая красивую бровь.

город найден, и больше не плачет теперь по ночам.

9

10. Рыжие девочки

море, море. зови меня в сети. я рыбка. но плохо плаваю.

окунусь - не вынырну. как бы так, чтоб без почестей и без

жертв?

мне мать говорит, что раки питаются падалью.

а может быть это просто гуманный жест?

небо, небо. полотна гуашью измазаны и закончены.

а мне не хватает леса еще. и дивана.

рыжая девочка, я позвоню тебе. может приедешь в гости?

у меня есть мольберт, ножи и открытая рана.

море украшено небом. небо навеки украшено птицами.

а мне бы украсить портретами осени тумбочку и кровать.

как же мне нравятся эти рыжие девочки с бледными лицами.

жаль, что я не умею их рисовать.

10

11. Кэмел

я за утренний "Кэмел" выцарапаю глаза.

и за кофе кого-нибудь точно уж пришибу.

мне такой нужен кавалер, чтобы весь вокзал,

на него глазел со словами "о, я ебу".

и тогда б я боролась хоть как-нибудь,

хоть за что.

за внимание стать первее каких-то див.

я когда-то горела уже с мужиком-мечтой,

а он просто, как оказалось, со мной "ходил".

говорят, что совсем безнадежным дают прозАк.

в голове поселяются тощие соловьи.

ну а я избегаю контакта "глаза в глаза",

только все равно помню, какого цвета твои.

ничего не заставит меня изменить отчет

этих дней из отточенной повести прошлых лет.

говорят, что совсем безнадежным дают еще,

но в обмен на самоуверенный пистолет.

11

12. Рукава

как хочется стать бессовестной, толстокожей.

выталкивать из объятий любую боль.

а я остаюсь все такой же смешной, хорошей,

хотя научилась кукольно хмурить бровь.

и слезы уже по команде сдержать сумею,

и так закричать, что планете заложит слух.

но все же по-детски мне нравится лужи мерить,

и мысленно столик в "бродском" забить на двух.

как хочется научиться азам актерства,

чтоб не выходить из роли железных дам.

и чтобы никто не заметил во мне притворства,

и смех озорной пусть не катится по рядам.

и только в пустой квартире холодным утром,