Вторая попытка весны - страница 3
закутавшись в парафиновые боа,
я выплачусь, и признаюсь в любви кому-то,
растягивая безразмерные рукава.
12
13. Ушедшие весной
весна уже открыла неба краны.
нога ступает в мелкую росу.
кот принимает солнечные ванны,
я крашу волос в рыжую лису.
мне хочется в глуши красивый домик,
и огород из бусинок-крупиц.
и вырастет весна в моей ладони,
и возвратятся в город стаи птиц,
оставив мне детенышей в сарае,
к зиме, на воспитание, прокорм.
весна не любит, если умирают,
грозит в сердцах прутом и кулаком.
я выкормлю птенцов, пущу по полю.
один вернется - сядет на плечо.
весна со смертью в справедливой доле:
ушедшие, рождаются еще.
13
14. Шепотом
вместо тысячи слов - опереточное молчание.
потерять тебя - значит все рассказать по-честному.
я иду немая и черная от отчаянья,
и предательски тени прыгают мне на плечи.
я хочу сказать: "представь, мы скоро разъедемся, и больше я никогда тебя не увижу".
но вместо этого молча иду по лестнице,
и слышно, как птицы насмерть влетают в крышу.
я хочу с размахом падать в твои объятия,
и царапаться о замки, обалдев от страсти.
но вместо этого я говорю:
"вторник, начало девятого".
ты сверяешь часы, выкручивая запястье.
я прошла бы с тобой все страны и все Америки,
не открытые ни Колумбом, ни нашим штопором.
но мы гордо несли молчание, словно пленники,
не рискуя расставить точки хотя бы шепотом.
14
15. Петли
скрипка, давайте поженимся, давайте изнасилуем флейту, люби меня, милый мальчик, до состояния плоского. я раньше
была красивая, наивно любила Есенина, а теперь я кричу с
плакатов женщиной Маяковского. (c) levandovich 2011
обнимает меня Венера двумя руками.
я давно покидаю свою провинцию мысленно.
и все жду маяковских любовников твердокаменных,
на которых можно будет испытывать выстрелы.
просыпаясь, с большим трудом в эту хмарь весеннюю,
убеждаюсь, что самый честный любовник - ветер.
но все жду светловолосых своих есениных,
на которых можно будет испытывать петли.
15
16. Былинный герой
он былинный герой. и души в нем нет. весна наступила на
ухо.
но я падаю у его проститутских ног.
я ему отдаюсь по любви, а он называет меня шлюхой,
и каждый день голодает по мне, скуля у двери,
как щенок.
будь ты проклят со всем этим ЭГО, в котором пасутся святые
мощи.
разуверившись в снах, мне реальность моя не нужна.
и я знаю, что вылет в трубу на метле, конечно, намного
проще,
чем признать, что я пред тобою обнажена.
не стучи в мою дверь, не скули - рискуешь давно отхватить
по роже,
уходи к чертовой матери и к богородице.
раз я шлюха, значит - святая, и значит, мне тоже молиться
можно,
хоть в обычном режиме совести - не приходится.
уходи, не скули. не окутывай своей лживой похабной
нежностью.
пусть кружит надо мной воронье, а над тобою - мудрые совы.
я давно заметила - все святые ищут себе грешницу.
все они на одно лицо, как будто сам бог их с меня
срисовывал.
16
17. Почтамт
провинция, холодные больницы.
бездушные сухие доктора.
хороший выход - взять и застрелиться,
чтоб койку у других не отбирать.
чтоб главным настроение не портить,
чтоб дать поспать красивой медсестре.
уж лучше самому себя прихлопнуть,
надежнее лечения. быстрей.
но сквозь решетку видно кустик пышный:
подснежники? весна? не может быть.
а там, глядишь, в саду поспеют вишни,
по осени проклюнутся грибы.
и хорошо. опять сверкают пятки
старухи с развороченной косой.
и снится запах "Балтики девятки",
и хлеб с сырокопченой колбасой.
и белый свет уже совсем не страшен
ни всем изголодавшим, ни живым,
и врач придет - сухой смотритель башни
ведомый псом своим сторожевым.
- вам, дедушка, чего?
- да мне б бумагу.
- а ужин? что ж не выпили компот?
- да ладно. я сейчас чуть-чуть прилягу,
и напишу. бумаги б... это вот.
17
небрежно два листа в большую клетку,
и карандаш доточен до краев.
слова растут как молодые ветки,
строка уже к соседу достает.
седой старик в письме поставит точку,
конверт залижет, спрячет под матрац.
плевали на него и сын, и дочка,
да и письмо никто не передаст.
а через пару дней о нем забудет,
как будто сам отнес его в почтамт.
и новое напишет тем же людям,
как реквием несбывшимся мечтам.
18
18. Усталость
тащусь домой, как бабка перед смертью.
в ногах ни сил, ни правды - слабый ток.