Второй медовый месяц - страница 10

Все близкие взяли на себя труд объяснить ей, насколько неприятен им был Джош. Под традиционным, но лживым лозунгом «откроем ей глаза ради ее же блага» родные и друзья растолковали ей, что Джош избалован, ненадежен, инфантилен и эгоистичен. В ответ она просто повторяла: «Знаю». Она и вправду знала. С первых волнующих, но нервозных свиданий знала, что Джош не способен и не готов подарить ей ровное сияние надежной любви, на которую, по уверениям женских журналов, имеет полное право каждая девушка. Но с Джошем у нее не получилось ни ровных, ни надежных отношений. Они оказались неожиданными во всех смыслах слова: врасплох заставало его будоражащее, непредсказуемое присутствие, сбивало с ног влечение. Влюбленность в Джоша стала опрометчивым, рискованным шагом, после которого Роза, привыкшая к безмятежному существованию в роли всеобщего кумира, вдруг пополнила ряды беззащитных поклонников. Джош мог потребовать и получить что угодно, лишь бы он не ушел.

Он продержался почти два года, перебрался к Розе и целыми часами играл в покер на ее компьютере или звонил по межгороду с ее телефона. Заказывал билеты на спектакли и балеты, бронировал номера в отелях и столики в ресторанах, таинственным образом ухитряясь не платить за них. Оставлял розы на ее подушке, послания на зеркале в ванной и крохотные, соблазнительные подарки, завернутые в салфетки, — в ее туфлях. Рядом с ним она словно раскачивалась на эмоциональных качелях, и когда он наконец ушел, она еще несколько месяцев была убеждена: по его милости она не только разорена и погрязла в долгах, но и навсегда утратила способность чувствовать себя по-настоящему живой.

— Да, он герой — только не драмы, — сказала Розе Кейт, — а мелодрамы.

Роза взглянула на лист в руке подруги. Это была первая страница списка ее свадебных подарков, среди которых значились кастрюли, коврики для ванной и кофеварки-эспрессо.

— Мелодрамы я готова смотреть хоть каждый день, — отшутилась Роза.

Сидя на скамье рядом с ненужным обедом, она думала, что теперь так не сказала бы. Джош вызывал зависимость, и когда он ушел, она сразу почувствовала, как ей недостает мрачного обаяния этой зависимости, недостает напряжения и ощущения, что она живет на постоянном всплеске адреналина. Час за часом, день за днем из ее вен выводился порабощающий наркотик Джоша, оставив если не сожаления, то явную дезориентацию, чувство потери, словно она всецело утратила свою прежнюю личность, которую вырастила в себе, и вдобавок этот опыт изменил ее настолько, что вернуть прошлое было уже невозможно.

Роза бросила взгляд на соседку по скамье. Девушка в сером плаще закончила разговор по мобильнику и теперь читала греческую газету. Роза брезгливо взяла со скамьи свою лепешку и поднялась. Она донесла неудавшийся обед до ближайшей урны и целеустремленно направилась на юг, к Шафтсбери-авеню.

Рассел висел на телефоне. Актер, обладавший универсальным голосом и полным отсутствием ответственности, особенно если хорошо оплачиваемую работу он считал ниже своего достоинства, пространно объяснял, почему он уже второй раз не явился к назначенному часу в студию на озвучивание мультяшного тигра — символа крупной страховой компании.

— Сожалею, — периодически вклинивался в его монолог Рассел. — Но это бессмысленно. Нет смысла тратить время, если вы не хотите хотя бы попытаться приложить усилия.

Дверь кабинета Рассела была открыта. За дверью, в тесной приемной, обстановка которой состояла из плетеных диванов и номеров «Прожектора» и «Сцены», бессменная помощница Рассела, Мейв, управляла агентством с помощью компьютера, за престарелый возраст прозванного ею Прототипом. Рассел предпочитал, чтобы Мейв слышала его разговоры. Ему нравилось, что его сдержанности, непоколебимой, несмотря на частые провокации, всегда есть свидетель.

— Сожалею, Грегори, — снова сказал Рассел, — но мне придется подыскать им кого-нибудь другого. Хорошо еще, что они вообще согласились на это.

В уличную дверь позвонили: этот дребезжащий звонок, как и свой старый ковер, Рассел ни в какую не соглашался сменить.