Выпуской бал, или "Вашу руку, мадемуазель!" - страница 31

Дав всей школе пищу для размышлений, ведь эта новость разлетится степным пожаром, солист собирался сбежать, но тут его окликнул курьер.

— Эй, молодежь! У меня письмо для графа Ориенталь! На входе сказали, что я непременно найду его сиятельство возле пианино…

Гиацинт мигом оказался рядом и нашел в кармане монетку:

— Благодарю! — он быстро развернул короткую записку. — Простите, мне пора! Концерт дам в другой раз! — не обращая внимания на недовольный шум за спиной, он подошел к Виоле. — Не судьба, мадемуазель. Когда я приглашал вас, думал, известие придет после обеда. Я не могу сейчас проводить вас в кафе. Простите.

— Ничего, в другой раз, — философски сказала Виола. — Это письмо из вашего театра?

— Да. Очень важная репетиция, трубят общий сбор.

— А… можно мне как-нибудь посмотреть? — скромница снова прятала лукавство за ресницами, но граф видел ее насквозь.

— Боюсь, что тема нашего спектакля не для благовоспитанной мадемуазель. Я бы рискнул… но режиссер будет категорически против. Простите ещё раз. Если не раньше, то встретимся во вторник на занятии.

— Последнее перед выступлением! Ужас!

— Не бойтесь, — мягко улыбнулся он. — Танцевать на балу проще, чем в классе! Никто не скажет, что не так, и всего один раз!

— Да, а потом? Маэстро Ильвен…

— Потом неважно. Мы ему нужны. Особенно ваш "полёт". За него маэстро простит всё! — он подмигнул ей и сбежал.

— Ну что, узнал, какого цвета? — вместо приветствия сходу спросила Амариллис. Ясно, змея хотела проверить, сообразит ли он сразу, о чем речь. Друг ее не разочаровал:

— Как море.

— Как у меня? — кокетливо сверкнула глазами актриса.

— Твои зеленее, — честно признал он.

Мэтр Жасмин не обманул: костюмы для "Лис Нуар" прибыли. Теперь и режиссер, и костюмерша Маргоша жаждали "смотра войск". Но если для оценки Марго достаточно сделать пару движений и повернуться вокруг оси, режиссер требовал репетиции в костюмах. Прогнать весь спектакль за один раз не получится, разве что условно, не меняя декораций, и вместо оркестра (у музыкантов выходной) довольствуясь одним фортепиано.

Мэтр предпочел выбрать три сцены, где хорошо видны и активны все главные герои.

— Как я "обожаю" такие оранжерейные платьица, кто бы знал! — Амариллис скептически встряхивала ядовито-салатный наряд с контрастными двухцветными оборками, поверяя длину пышной укороченной юбки. Городские наряды красоток по отделке были парадными, а по крою "уличными", с яркими чулочками. В них нужно ловко лавировать между столиками и болтать ножками, сидя боком на рулетке.

— Все знают, не капризничай! — погнал ее переодеваться режиссер. — Прикрытие в казино у твоей героини как раз школьница! Зато в гостинице у тебя другое платье, настоящий наряд соблазнительницы!

Вскоре Амариллис вышла в костюме и покрутилась перед первым рядом:

— Что скажете, мальчики?

— То же, что на примерке и раньше, — пожал плечами Гиацинт. — Нормально.

Натал молча выразил сдержанное одобрение. Они сидели в первом ряду, один, отлынивая от примерки костюма, другой — от работы за сценой. Помогал ставить декорации. Режиссер орлиным глазом высмотрел обоих и разогнал. Друзья встретились уже после показа двух сцен: все кавалеры и красотки в зале, вечерняя игра вплоть до появления залётного шулера, и все куплеты, которые там полагалось петь. И большая сцена в гостинице: серьезный разговор Гиацинта и Амариллис (с угрозой жизни), потом их танец и дуэт "Кораблекрушительная любовь".

Послушав замечания и похвалы от режиссера, Гиацинт спрыгнул со сцены в зал, спросить ещё одного критика. В черных глазах мелькнула тревога, граф заметил.

— Ну как тебе?

— Да что я понимаю? — отмахнулся Натал. — Лишь бы вам самим нравилось!

— Брось, старик. Говори, что видишь.

— Костюмчик, ничего. Тебя и не узнать! Только по голосу. Хотя в некоторых сценах и голос другой…

— Я знаю, не темни. Что не так? — граф упал в кресло рядом.

— Ты как-то по-другому смотришь, когда вы поете дуэт… В конце на рулетке и раньше звучало тревожно, но теперь просто обреченно! Аж страшно! Одно дело, когда человек стоит на краю, а другое, когда решил броситься вниз. — Друг оглянулся, чтобы лучше видеть его лицо: — Что случилось?