Выпуской бал, или "Вашу руку, мадемуазель!" - страница 30

Ему не пришлось продолжать, а ей — отвечать на очевидность. Но свой первый вопрос Виола не забыла.

— Без. Меня этому старательно учили. С рождения я слышал две версии, как говорят на улице, и как говорят дома. Мой папа тоже учился в Париже, и заранее позаботился о будущем сына. Думаю, ваша мама трезво и практично подстраховалась так же. Может быть, именно поэтому, — (он задумчиво убрал с глаз челку и демонстративно подергал прядь очень светлых волос), — потому что на мне сразу не написано южное происхождение, чувствую себя предателем, если пытаюсь его скрыть. Не хочу поддерживать всеобщий заговор. Я люблю Юг!

— Я тоже, — примирительно повела плечами Виолетта. Она видела, как нервно граф барабанит пальцами по колену, не зная, правильно ли она поймет его слова. — Но я бы не смогла так. И я скорее рада, что во мне сразу не видят коренную итальянку. А дальнее происхождение, повод для гордости, экзотика. Все ищут у себя "особенных" предков. Скучно ведь, когда все "просто французы".

— Наверное, — светски улыбнулся он. — Не пробовал. Давно привык, что куда бы ни сунулся, по внешности или происхождению я там чужой. Какой же смысл отказываться, всё равно узнают… рано или поздно. Уж лучше сразу! Приходится доказывать, что и такой, я кое-чего стою.

— Часто приходится?

— Порядочно. Вот, например, сейчас.

Они переглянулись. Виола игриво двинула бровью: "Ну-ну, доказывай и дальше!" Мысленно она всё чаще называла его на "ты", но даже себе в этом пока не признавалась.

Воскресным утром все, кто учил танцы к балу Равноденствия, на пару часов собрались в зале, а дальше могли считать себя свободными от уроков. Виолетта согласилась "на бис" пойти в кафе, только ей нужно взять легкий плащик для улицы. Гиацинт провожал ее до девичьего крыла.

В холле нижнего этажа бренчало фортепьяно. Вокруг него собралась веселая компания.

— Граф! Идите к нам! — обрадовались они. — Нам как раз нужен солист!

— Хотите сказать, тот, кто помнит слова песен, в отличие от вас? — засмеялся он. — Сто раз говорил, записывайте!

— Ну, просим, просим! — заискивающе защебетали девицы, их кавалеры аплодировали, уговаривая не словами. — Хотя бы одну песенку!

— Но я спешу и уже опаздываю, — Гиацинт виновато улыбнулся.

— Только одну! — уверяли соученики. Бойкий очень длинный парень на класс младше выпускного заиграл знакомую всем мелодию. Виола слышала ее впервые, но остальные реагировали так, будто на эту песню графа можно выманивать, как кошку ленточкой.

Он обреченно усмехнулся, видимо, действительно не мог отказать.

— Только одну!! — поставил он условие. — Простите, мадемуазель, они не отвяжутся. Надеюсь, я не надолго. — Получив молчаливое разрешение спутницы, он запрыгнул через ступеньку на низенький подиум, отделяющий ярко освещенный холл от коридора. Компания собралась там. — Ну это же не боевой марш, чтобы так греметь! — весело упрекнул он музыканта. — Помягче…

— Давай сам? — пианист собрался уступить ему место.

— Нет, ноты ты отлично знаешь, тебе и клавиши в руки! Поехали… — он запел известную "Песню моряка":

У графа Ориенталь было собственное мнение, как правильно петь эту песню, и он менял отдельные слова и мелодию как хотел, но в школе определенно предпочитали его версию классической. По ходу песни он пропадал за морем, боролся со штормом, а девочка росла. Но моряк всегда возвращался, зная, что его ждут. "Женщине вернуться обещал я, значит, не могу я не вернуться!.."

Слушатели пораженно перешептывались. Не может быть! "Милая"? Каждый раз по настроению история звучала иначе. То весело, то мечтательно, то с вызовом, то с надеждой. Он мог менять стиль и от куплета к куплету. Но всё-таки обычно Гиацинт пел в пространство, слегка насмешливо, с легкой грустью, скорее относящейся к тоске по морю. А девушка… что ж, обе принцессы могли принять эту песню на свой счет, особенно Бьянка. А уж если рядом стояла Амариллис, ее самодовольство сияло на милю вокруг. Но сегодня… "Милая?!" Такого слова в финале раньше не было! О, Боже! Он пел так, будто нашел ее! Кто же это?