Высокие звезды - страница 13

Но Хуан Гонсало тут же поймал себя на том, что не умеет танцевать.

«Нет, я не стал бы приглашать её, — тут же нашёлся юноша, — я подошёл бы к ней, стал рядом так, словно не обращаю на неё внимания. Мы стояли бы рядом очень долго, пока она, наконец, не заметила бы меня. Тогда бы я спросил: почему вы на меня так смотрите? — «Потому что вы оборванец…»

Представив себе такую картину, Хуан Гонсало рассмеялся.

— Нечего тебе делать на палубе. Туда не пускают пассажиров третьего класса. Они сидят в трюмах, экономя буквально на всём.

Пароход медленно плыл, подходя к мысу. За ним тянулся чёрный дымный шлейф.

— Камни, земля, камни, земля… — проговорил юноша, — вот мой удел. Я и не жалею об этом.

Он торопливо сложил свой обед, сунул полотно в самодельную кожаную сумку и свистнул.

Ико, на мгновение поднял голову, но потом хитрый осёл сделал вид, что это его абсолютно не касается.

— Эй, лентяй! — прикрикнул Хуан Гонсало.

Ико даже не вздрогнул.

— А ну-ка, иди сюда!

На всякий случай Ико отошёл ещё дальше.

— Ничего у тебя не получится, всё равно догоню, — юноша сжал в руке хворостину и направился к животному.

Ико лениво отгонял хвостом мух и торопился набить травой пасть. Хомут лёг ему на шею, и юноша туго скрутил его внизу сыромятным ремнём.

— Пошли, пошли, не отлынивай, нас ещё ждут великие дела, мы построим большую плотину.

Ещё одна куча камней оказалась в ручье. Теперь вода уже не огибала их, а переливалась через верх, как в настоящей плотине.

Ещё одна куча — и образовалась небольшая заводь.

Хуан Гонсало любовался сверху на то, как стремительно проносятся в прозрачной воде стаи мелких рыбёшек.

— Вот так, Ико, видишь, мечты сбываются, скоро у нас будет своё озеро, а в нём своя рыба. Хотя, что это я, разве можно соблазнить тебя рыбой, тебе подавай овёс или сочную траву. Ты мне нравишься, никогда не устаёшь, никогда не жалуешься, а главное — ты всегда предан мне, пусть иногда и показываешь свой нрав. Тащи, тащи, уже совсем немного осталось, ведь тебе легче, чем мне. Назад ты идёшь порожним, да и камни тебе не надо поднимать. Смотри, как мало их осталось.

И впрямь сердце Хуана Гонсало радовалось, и впрямь теперь его поле напоминало что-то определённое. И он, в предчувствии близкого конца работы, поторопил ослика.

— Тяни, и ты сможешь отдыхать.

Какое-то время юноша постоял на берегу с занесённым последним камнем над головой, а затем нехотя швырнул его в ручей. Сноп брызг сверкнул на солнце, озарившись радугой, мгновенно возникшей и тут же потухшей.

— Вот увидишь, как обрадуется отец, когда я приведу его сюда. Он как-то рассказывал мне, что в молодости хотел возделать эту землю, но так и не сумел, всегда что-то мешало.

Вдалеке послышались голоса. Хуан Гонсало обернулся и увидел на вершине холма своих братьев. Те стояли, обнявшись, и показывали на него пальцами. Было в их жестах что-то обидное и насмешливое.

Но юноше не хотелось верить в то, что братья издеваются над ним.

«Может, они так приветствуют меня?» — и он на всякий случай помахал им рукой.

— Как ты думаешь, — обратился он к Ико, — Мануэль и Санчо пришли помочь мне? Ну да, конечно же, ты молчишь. Да и что тут ответить, они не любят работать. Ну, тогда они, возможно, пришли поговорить со мной, думают, я смогу их немного развлечь. Что ж, и это не так уж плохо.

Мануэль и Санчо медленно спускались по крутому склону холма. Они не очень-то уверенно переставляли ноги, ведь успели накануне выпить и теперь решили посмотреть, чем же так усердно уже который день занимается Хуан Гонсало.

— Ты смотри, — восклицал Хуан Мануэль, — он хочет обработать новое поле, как будто ему и старых недостаточно.

Санчо не уставал удивляться.

— Ну и дурак же наш младший брат! По мне, чем меньше земли, тем легче жить. Всё равно толку от неё никакого, только работай и работай. А при хорошей голове деньги раздобыть не сложно.

— Не при хорошей голове, — усмехнулся Мануэль, — а при сильном теле. Как мы с тобой на прошлой неделе, неплохо заработали, а?

— Да куда уж лучше! — рассмеялся Санчо, — вдовушка готова была кормить тебя и поить сколько душе угодно.

— Ради меня, — не унимался Мануэль, — она готова была поить и кормить даже тебя.