Высокие звезды - страница 28

— Тогда поехали вместе.

— Нет, я подыщу тебе женщину, которая согласится побыть с тобой без денег лишь за то, что ты собираешься отомстить помещику.

— Спасибо, брат, думаю, это лишнее.

— Какой же ты всё-таки глупый!

— Не глупее тебя.

— Жаль мне тебя, Хуан Гонсало.

— Ты так говоришь, брат, словно я уже мертвец.

— А это и не далеко от правды. Долго прятаться ты не сможешь, каждый в Санта-Риберре знает, куда ты отправился, больше дона Родриго убивать некому.

— Ну и что, — воскликнул юноша, — я должен отомстить и сделаю это.

— Подумай всё-таки о женщине.

— Нет, спасибо, такая любовь не по мне.

— Ну, как хочешь, а у меня на примете была хорошая вдовушка, — прошептал Санчо, пожимая руку своему брату. — Давай обнимемся напоследок.

Мануэль, стоявший всё это время рядом, подошёл к своим братьям и они все трое обнялись.

— Смотри, передумаешь, — сказал Санчо, — возвращайся, никто не будет над тобой смеяться. Ты же видишь, над нами никто не подтрунивает. А захочешь — приезжай, я познакомлю тебя с этой вдовушкой, её зовут донна Мария.

— Да нет, брат, спасибо тебе, я уж как-нибудь устрою свою судьбу сам.

— Поезжай.

Братья ещё раз обнялись, Хуан Гонсало сел на своего верного Ико и, придерживая одной рукой ружьё, чтобы то не очень моталось из стороны в сторону, двинулся прочь из Санта-Риберры.

Тревожно было на душе у молодого человека, да и не мудрено. Ведь он отправляется впервые в своей жизни убивать человека, пусть это был и помещик, виновный в смерти его отца. А слова брата о том, что он никогда в жизни ещё не имел женщин и даже не целовался, задели его самолюбие.

Но вскоре Хуан Гонсало сумел убедить себя, что это не так уж и важно. В конце концов, он всё равно станет героем и о нём сложат легенды. Каждая девушка в Санта-Риберре будет клясть себя за то, что она не поцеловалась с Хуаном Гонсало ещё до того, как он стал знаменитым.

«Только вот одно — не повредит ли мне то, что Сальвадор всем рассказал о том, куда я направляюсь и о том, что собираюсь делать?»

Такие мысли мучили юношу, когда он трясся на своём ослике по каменистой горной дороге, направляясь к имению дона Суэро. Он ещё никогда в жизни не видел этого помещика, не знал его родных, даже не бывал в тех краях. Работа в поле отнимала всё свободное время Хуана Гонсало, и ему некогда было интересоваться окрестностями, да заглядываться на проезжающих. Лишь однажды, в миндальной роще, он подсмотрел картинку из чужой жизни, которая теперь то и дело вставала у него перед глазами. Но он гнал её от себя прочь.

— Не об этом, не об этом мне нужно теперь думать, — повторял юноша, — я должен думать о мести.

Но почему-то сердце молодого человека не желало думать о смерти. Ему подавай жизнь.

Вот так и поехал Хуан Гонсало, полный решимости отомстить сеньору де Суэро и в то же время мечтавший о поцелуе.

Имение семейства де Суэро располагалось в живописной местности. Здесь сходились скалистые горы и пологие степные холмы. Особенно красиво здесь было поздней осенью, когда лес на склонах гор становился пронзительно-жёлтым, а выгоревшие степные травы дурманили своим ароматом.

Дочь хозяина, сеньора Родриго, Марианна, выросла здесь и провела в этих краях все семнадцать лет своей жизни. Она ещё многого не знала, но порой в мечтах уносилась очень далеко от родимых мест, представляя себе будущую жизнь, которая казалась ей полной красок, веселья, словом — бесконечным карнавалом. Она и знать не хотела, чем занимаются её отец, мать. Её раздражали разговоры об урожае, о том, что следует сеять на полях, чтобы выгодно продать выращенное. Ей казалось, деньги в семье никогда не иссякнут, и её мало заботило, откуда они берутся.

Марианна была единственным ребёнком в семье. И отец, и мать очень любили её, но каждый — своей любовью. Если мать старалась спрятать свою любовь глубоко в душе, и мало чем выказывала её, то отец, наоборот, стремился всегда и во всём подчёркивать своё расположение. Он позволял Марианне буквально всё, будь это даже самый сумасбродный каприз, который приходил ей на ум, а Марианна была мастерицей на всякие выдумки.