Высокие звезды - страница 43
«Ну почему я не испытываю к нему прежней ненависти? — недоумевал Хуан Гонсало. — Он виновен в смерти моего отца, его управляющий сжёг наш дом, и я поклялся убить его при встрече».
И юноша представил себе, как улучив момент, отвяжет ружьё, освободит его от полотна и войдёт в таверну. Он представил себе, как выпадет кружка из дрожащей руки сеньора де Суэро, как он побледнеет и попятится. А он, Хуан Гонсало, вскинет винтовку и нажмёт на спусковой крючок. И пусть с ним делают потом всё, что угодно, он отомстит!
Юноша попытался подняться.
— Сиди! — властно надавил ему на плечо помещик. — Давай ещё выпьем. Не знаю, почему, но ты мне нравишься, — и дон Родриго указал большим пальцем левой руки в пустые кружки, стоявшие на стойке. — Санчо, налей ещё!
Трактирщик, зная, что сумасбродство помещика будет оплачено с лихвой, тут же наполнил кружки вином.
— Думаете, я счастлив? — с пьяной слезой в голосе проговорил дон Родриго. — Вы все считаете меня могущественным человеком, властным над судьбами людей, а я такой же, как и вы все, даже хуже, — дон Родриго поник головой.
— Что вы, сеньор де Суэро, о чём вы говорите? — тут же принялся льстить хозяин таверны.
— А я сказал, я такой же, как и вы все.
Сеньор де Суэро ударил кулаком по прилавку так, что зазвенели кружки.
— Дочь не хочет меня слушать, жена запрещает пить. Да какой же я к чёрту после этого помещик! Я такой же пьяница. Санчо, налей рому!
Дон Родриго, не дожидаясь, пока рюмка наполнится, выхватил её и выпил.
— Вот моё единственное счастье — выпивка. Вы, — обратился он к присутствующим, — большие хозяева в своих домах, чем я в своём дворце. Представьте, жена распорядилась, чтобы прислуга прятала от меня спиртное. Конечно, я мог бы послать её к чёрту, но, понимаете, воспитание… Мои родители хотели воспитать меня истинным дворянином, а получился размазня.
Дон Родриго подпёр голову рукой и стал указательным пальцем чесать бороду.
— Так кто ты, всё-таки? — обратился он к Хуану Гонсало. — Что-то твоё лицо мне немного знакомо…
— Вряд ли, сеньор, — пробормотал юноша, — мы никогда раньше не встречались.
— А я говорю, где-то тебя видел.
Хуан Гонсало вконец смутился.
Но, тут же, глаза дона Родриго по-пьяному сверкнули и он, сразу же, забыл, что хотел узнать.
Помещик соскочил со стула, вышел на середину таверны и, разведя руки в стороны, громко запел не очень-то пристойную народную песню.
Присутствующие принялись подпевать.
Лишь один Хуан Гонсало сидел, молча, до боли сжимая кулаки.
«Я должен его убить! — повторял себе юноша. — Но не сейчас. К чему рисковать своей жизнью? Я подкараулю его, когда он будет возвращаться домой. Никто не знает, откуда я появился и куда направляюсь, Один выстрел на пустынной дороге… Когда мы будем вдвоём, я окликну его: сеньор де Суэро, вы повинны в смерти моего отца! Один только выстрел, и мой долг будет исполнен. Я не должен расчувствоваться, я не имею на это права. Пусть он весел, пусть он угощал меня, это ничего не меняет. Я выстрелю, обязательно выстрелю…»
Успокоенный такими мыслями, юноша выпил ещё немного вина и почувствовал, что пьян.
«Всё, больше нельзя, иначе я промахнусь, — остановил себя Хуан Гонсало. — Ему запретила пить жена, а я запрещаю пить себе сам. Не могу же я уподобиться своим старшим братьям!»
Дон Родриго закончил песню и картинно поклонился.
Таверна наполнилась аплодисментами и криками:
— Браво, дон Родриго, браво!
— Ещё вина! — крикнул помещик и, конечно же, его возглас вызвал бурю восторгов.
Пока дон Родриго медленно напивался в таверне в обществе своего возможного убийцы Хуана Гонсало Ортего, его дочь, Марианна, наконец-то спохватилась.
Она глянула на высокое небо и попросила сеньора Кортеса подать ей платье.
Тот смущённо снял с кустов платье, сшитое из очень нежной на ощупь материи, подал его девушке.
Та вновь строго приказала:
— Отвернитесь, дон Диего.
Он выполнил её приказание, но хоть и смотрел на пустынный пейзаж, перед его глазами стояла следующая картинка: белоснежная рука девушки выскальзывает из-под конской попоны, и Марианна немного приподнимается на локте. Попона спадает с плеч, и дону Диего кажется, он сейчас ослепнет, такая изумительно белоснежная у неё кожа.