Высшее милосердие - страница 18

- У меня туберкулез. Вышел я три месяца назад, досрочно, за примерное поведение. На работу с туберкулезом никуда не берут. Везде отказывают. Вежливо так... Мать совсем свихнулась, маразм старческий. То узнает нас, то не узнает. Все на какие-то партсобрания ходит. Уйдет, а потом мы ее ищем. Вовка собрался во ВГИК поступать, на режиссера, - последнее он произнес не без гордости.

- Да, я знаю, он мне говорил. Я ему предлагала в наш институт поступать, но он наотрез отказался, сказал, что он не такой дурак фигней всю жизнь заниматься. А что же мне Вовка не сказал, что ты вернулся? Я ведь с ним позавчера по телефону разговаривала! И виделись мы с ним не так давно...

- Спроси его. Отца, наверное, стыдится.

- Странно как-то все это. Ладно, спрошу. Но ты-то хоть лечишься?

- Состою на учете в тубдиспансере. Таблетки какие-то глотаю. Да только не очень-то они мне помогают. У меня ведь открытая форма... Нужны дорогие лекарства, а денег нет... Только бабкина пенсия.

- Саша, если надо, я могу понемногу помогать. – Юля бросилась в коридор, где висела ее сумочка, достала кошелек и вынула оттуда пятьдесят рублей, оставив себе десятку. – Вот возьми на первое время. Скоро зарплата, я еще дам.

- До чего я докатился, - со слезой в голосе сказал Александр, - у бывшей жены побираюсь... И отказаться не могу...

Валеры все не было, и Юля про себя молила Бога, чтобы он пришел как можно позже. Они поужинали, и Александр быстро засобирался уходить. Уже на пороге он напомнил:

- Так насчет денег...

- Да-да, как только получу, сразу же позвоню.

- Спасибо. Я когда-нибудь все отдам. Ты там записывай себе где-нибудь, сколько ты мне будешь давать...

После его ухода Юля первым делом открыла настежь все форточки, поставила кипятиться чайник и, перемыв посуду, обдала ее кипятком.

Когда с тренировки вернулся Валерик, она рассказала ему новости.

- Мама, срочно звони дяде Яше! Срочно! Иначе они из нас все соки вытянут!

- Завтра. Завтра я его увижу и все ему расскажу.

- Сейчас звони!

- Да не могу я ему звонить домой, - чуть не плача ответила Юля.

- Что за жизнь такая! Почему он до сих пор не развелся и не женился на тебе, раз у вас любовь?! Тогда бы папашка не посмел бы сюда таскаться. А то теперь так и будет здесь крутиться.

- Такова жизнь, Валерик, такова жизнь. У Яши жена больная. Он не может ее вот так взять и выбросить из своей жизни.

- Да ладно – «больная»! Небось, придумала себе болезнь, чтобы муж не ушел!

- Валера! Что ты говоришь? Откуда у тебя такие мысли? Ты еще слишком молод, чтобы так рассуждать о жизни, у тебя нет жизненного опыта!

- Ты забыла? Я же собираюсь стать писателем, я много чего знаю. Читаю, фильмы смотрю, людей изучаю. Ты же сама мне все время говоришь, что я умный!

- Ладно, умник, ужинай. Наверняка уроки еще не сделаны, а время уже позднее.

- Обижаете, маман! Все уже давно сделано. Мам, обещай, что завтра же поговоришь с дядей Яшей.

- Обещаю, конечно, обещаю.

Выслушав Юлю, Яша присвистнул.

- Вот это поворот событий! Послушай, я им не позволю опять делать из тебя дойную корову. Значит так: работа ему будет. Это раз. На консультацию к врачу мы его запишем. У меня есть один хороший пульманолог. Теперь три: бабку пристроим в пансионат для престарелых. Это где-то около совхоза «Московский». По крайней мере, за ней там будет присмотр и уход. А то, как с ней будут два мужика управляться? Ни помыть, ни переодеть...

- Яш, а он не врет насчет бабки? Я иногда говорю с ней по телефону, вполне адекватный у нас разговор происходит.

- Посмотрим. С них и такое станется. Может, он и насчет туберкулеза преувеличил?

- Боюсь, что нет. Вид у него страшный. Худой, щеки впалые, половины зубов нет, половина железная... – Юля содрогнулась.

- Рыбкин мой, все сделается, не волнуйся. Ведь у тебя есть я, - Яша улыбнулся и притянул ее к себе, и она, прижавшись к нему, успокоилась, затихла, и куда-то ушла та внутренняя дрожь, которая со вчерашнего дня мучила ее. – Только давай сделаем так: ты будешь говорить, что это твои хорошие знакомые тебе помогают, ладно? Не подумай ничего плохого. Просто я хочу, чтобы он чувствовал себя обязанным тебе.