Взорванные лабиринты - страница 26

Помощник генерала Куди принял продиктованное по телетайпу из столицы одним из государственных секретарей решение правительства.

Усталым, тусклым голосом генерал зачитал его манифестантам, которые и не думали покидать площадь.

Чрезвычайное положение в городе отменяется, все арестованные по политическим мотивам с первого января и по настоящий момент в городе Лин освобождаются, свобода слова, печати, собраний восстанавливается, изоляция города от внешнего мира прекращается: город открывается для въезда и выезда всех желающих…

Танки выстроились в колонну и, мягко урча, покинули площадь. За ними потянулись и автоматчики. На площади сразу стало просторнее и веселее. То тут, то там зазвучали песни.

Один из репортеров взобрался на печально знаменитую лестницу и попросил тишины.

— Внимание! Внимание! — начал он. — Мы только что получили экстренное сообщение. В город уже отправлены грузы с продовольствием и другими товарами, закупленными на средства добровольных пожертвований профсоюзов Арании и других стран мира, а также на средства Всемирного Совета Красного Креста и Красного Полумесяца. В городе открывается более тысячи пунктов безвозмездной выдачи этих товаров. Наблюдение за работой пунктов возлагается на членов и активистов Комитета общественного спасения, членов профсоюзов, на работников всех служб городского муниципалитета и на полицию. Каждый должен делать все от него зависящее, чтобы в городе сохранялись закон и порядок. Репортер улыбнулся и начал спускаться вниз. Там его подхватили на руки и начали качать, скандируя: «Молодцы!» Это «молодцы» относилось ко всем работникам телекомпании.

Народ на площади пришел в движение, потянулся к выходам.

Работали уже все телевизионные каналы. Весь мир говорил о линском феномене, о событиях сегодняшнего утра. Ученые всего мира пришли к выводу, что Гинс прав: безденежная зона — дело рук инопланетного разума. В город уже вылетела группа ученых из 25 человек, которая должна была вплотную заняться изучением линского феномена.

Нейман вздрогнул, когда услышал за спиной голос Фэтона.

— Наслаждаешься тишиной, дружище?

— Как там дела? — сразу спросил доктор.

— Все в порядке. Генерал Куди забил отбой. Только вот чуть не убили профессора Гинса. К счастью, его только ранили в ногу. Фэтон вкратце рассказал Нейману обо всем, что происходило на площади.

Часа через полтора после прихода Фэтона приехали Дюк и Дафин. С большими предосторожностями они погрузили раненого в машину и уехали.

Приятели сидели на софе. Неяркое солнце, проникая через окно, лежало на паркетном полу тремя широкими золотистыми полосами. Фэтон подложил под спину подушку, полуприлег. Из-под приспущенных век посмотрел на приятеля, сидевшего к нему в профиль. Крупное лицо друга было задумчивым. Вот он повернулся к Фэтону и заметил его внимательный взгляд.

— Стареем, Рок, стареем, — с грустью в голосе констатировал доктор. — Иногда смотрю я на тебя и вспоминаю каким ты был: быстрым, ловким, напористым.

— Даже в футбол играл — надо же подумать, — усмехнулся Фэтон.

— Еще как! — подхватил Нейман. — Помнишь свою самую верную поклонницу Лиззи… — Нейман спохватился и неловко замолчал.

Лиззи была первая и единственная любовь Фэтона. Родители ее так и не дали согласия на брак со студентом, не имевшим ни родителей, ни состояния. После смерти матери Фэтон воспитывался в доме своего дяди — брата отца, владельца маленькой аптечки в захолустном, затерянном в глубине Арании городке.

Нечаянное прикосновение Неймана к давнишней душевной ране приятеля легло на лицо Фэтона отсветом глубокой боли.

— Извини, Рок, — пробормотал доктор. — Я не хотел делать тебе больно.

— Ничего, Боли, — грустно улыбнулся Фэтон. — Не огорчайся. Как говорится, все прошло и все забыто.

Фэтон снова прикрыл веками глаза. Горькими складками вокруг рта, сетью мелких морщин под глазами лицо его напоминало доктору, что и его жизнь в общем-то прожита, что и он переступил уже порог старости.

Зазвонил телефон. Фэтон рывком поднялся и заспешил в прихожую.

Звонил Гинс из больницы, куда он был помещен еще до того, как закончилась манифестация. Автоматная очередь пришлась по ногам. Две пули пробили икру правой ноги. Могло быть гораздо хуже.