W, или Воспоминание детства - страница 32

Епископ приезжал в колледж конфирмовать некоторых, вероятно, самых старших учеников, проживающих в пансионате: ритуальная пощёчина оказалась совершенно символическим жестом, который ничуть не был похож на то, что я представлял как, затрещину, оплеуху или тумак. Эта церемония, то ли баснословная, то ли вымышленная[9], проходила на открытом воздухе; к моему большому разочарованию у епископа не было ни митры, ни жезла; он был одет в чёрную сутану, и лишь фиолетовая звезда и скуфья свидетельствовали о его очень высоком положении. Помню, что мне очень хотелось до него дотронуться, но я не уверен, что это мне удалось.

У меня осталось смутное воспоминание о литаниях, слабое ощущение до сих пор продолжающего звучать нескончаемого рефрена «Молитесь за нас», который хор повторял после имени каждого святого. Сюда же присоединяется воспоминание о словесных играх в виде считалки, в которой последовательность чисел довольно быстро приводит к каламбуру: «Один вокзал, два вокзала, три вокзала, четыре вокзала, пять вокзалов, сигара!» или ещё «Пий Первый, Пий Второй, Пий Третий, Пий Четвёртый, Пий Шестой, Писю мой!»[10]

Ещё я помню «Я — христианин, в этом моя слава, надежда и твердыня», но, конечно же, забыл продолжение, как не помню и того, что идёт после: «И родился Он, Божественное дитя, играйте трубы, звучите волынки…»

С самого основания W было решено, что фамилии первых победителей будут благоговейно храниться в памяти людей и присуждаться всем будущим победителям. Обычай установился со вторых Олимпиад: победитель в беге на 100 метров получил титул Джонса, на 200 метров — титул МакМиллана, победители в беге на 400, на 800, в марафоне, на 110 с барьером, по прыжкам в длину и прыжкам в высоту получили соответственно титулы Густафсона, Мюллера, Шолерта, Кекконена, Гауптманна и Эндрюса.

Обычай распространился очень быстро; используя его, стали отмечать победителей Спартакиад и отборочных состязаний, а затем и победителей местных и классификационных чемпионатов. Вторым и третьим призёрам, которых прежде отличали присоединением к их фамилиям почётных прилагательных «серебряный» и «бронзовый», стали присваивать в качестве титула фамилию того, кто впервые завоевал их место.

Было очевидно, что эти титулы, выставленные напоказ, словно медали — символы победы, — не замедлят стать куда более важными, чем фамилии Атлетов. К чему говорить о победителе: «его фамилия Мартин, он — олимпийский чемпион в беге на 1500 метров», или «его фамилия Льюис, он был вторым в тройном прыжке в местной встрече W против Вест-W», если достаточно сказать: «он — Шрайбер» или «он — Ван ден Берг». Отказ от собственных имён подчинялся общей логике W: вскоре личность Атлета растворилась в перечне его достижений. Начиная с ключевой идеи «Атлет есть лишь его победы», выстроилась в равной степени изощрённая и строгая ономастическая система.

У новичков нет фамилий. Их называют «новобранцами». Их узнают по тренировочным костюмам, на спине которых стоит не буква W, а широкий белый тряпичный треугольник вершиной вниз.

У действующих Атлетов тоже нет фамилий, зато есть клички. Эти клички сначала выбирали друг другу сами Атлеты; они подразумевали физические особенности (Хилый, Кривонос, Заячья Губа, Рыжий, Кучерявый), моральные качества (Проныра, Кипяток, Увалень), этнические или региональные особенности (Фрис, Судетец, Островитянин). Впоследствии, к ним добавились более произвольные прозвища, инспирированные если не индейской антропонимикой, то, по крайней мере, её бойскаутской имитацией: Сердце Бизона, Быстрый Ягуар и т. д.

Администрация всегда неодобрительно взирала на существование этих кличек, которые, благодаря большой популярности среди Атлетов, угрожали обесценить фамилии-титулы. Она не только никогда не признавала их официально (для неё Атлет, вне фамилий, заслуженных своими победами, обозначается лишь инициалами своей деревни и порядковым номером), но и смогла, с одной стороны, ограничить употребление кличек в деревнях и тем самым пресечь их популяризацию на стадионах, а с другой стороны, запретить возможное к ним возвращение. Отныне клички стали передаваться по наследству: покидающий команду Атлет, оставляет пришедшему ему на смену новичку своё официальное имя (то есть свой деревенский порядковый номер) и прозвище. Какое-то ещё время вызывало улыбку появление гиганта, окрещённого «хиляком», или толстяка, отзывающегося на прозвище «карапуз», но уже в третьем поколении клички утратили всякую образную силу. Отныне они представляли собой лишь атонические метки, едва гуманнее официальных регистрационных номеров. С тех пор признавались только фамилии, добытые победой.