WW III. Операция «Эпсилон» - страница 17

Помимо слабых систем наведения и устаревшей тактики торпедных атак, эти изделия по современным меркам имели излишний вес и калибр. У противника на вооружении стояли боеприпасы калибров порядка 340 мм, в связи с чем имелась возможность держать на борту больший арсенал. Боцман по этому поводу мрачно шутил с офицерами минно-торпедной части: «Ваш железо-тротиловый балласт тянет в отрицательную зону средний показатель плавучести нашего флота. У вас же торпеды весят почти как якоря на крейсере». Командир, обсуждая торпедное вооружение с сослуживцами, ругался: «… (чёрт побери), у них „марки“ последнего мода на полтонны легче, ходят в полтора раза дальше, чувствительность тоже раза в полтора лучше, и это при том, что наша „УСЭТ“ … (срисована) с ихнего „марка“ сорок четвёртого! И боезапас у них больше. Чем я с ними воевать должен?» «Только героизм и желание не подвести начальство позволяет нам в таких условиях держать на высоком уровне отчётные показатели», – иногда добавлял боцман в подобных разговорах.

Тем не менее, в последние годы торпеды ускоренно модернизировались, и арсенал теперь был укомплектован более совершенным оружием. Обстоятельства же предстоящего боя пока благоволили экипажу «Кота». Шум стихии, бушевавшей в этом районе, а также шум самой авианосной флотилии не позволяли врагу засечь русскую подводную лодку на дальней дистанции. Скачки плотности, подводные возвышенности позади по курсу, завихрения и расслоения течения в прихребтовой зоне создавали серьёзные преграды для гидроакустической локации и, как следствие, для обнаружения подлодки. В то же время имелись трудности и у неё. Скажем, здесь не находился «жидкий грунт»12, как в прибрежной полосе или на мелководье, коим часто пользовались субмарины в Северном ледовитом океане. Воздействие течений на малом ходу здесь было довольно значительным. Вообще в этом районе было сложно придерживаться курса из-за многих факторов, а серьёзных гидрологических исследований, в контексте обеспечения скрытной деятельности подводных лодок, Россией тут не проводилось.

От заместителя командира БЧ-5 Шария поступило тревожное сообщение: «Течь в румпельном отсеке». Начали разбираться. Течь оказалась не сильной; по сути, вода каплями просачивалась из привода кормового руля. Командир был в курсе – время от времени она наблюдалась и раньше, соответствующие записи вносились в вахтенные журналы, а также в лист требований ремонтных работ. Похоже, ремонтники не справились с проблемой. Хотя доклад из румпельного отсека не вызвал видимой нервозности, не известно, что случится, когда гидравлика перейдёт в режим работы рулей на полном ходу или противник использует глубинные боеприпасы.

Акустики докладывали, что в шести – девяти кабельтовых перед авианосцем идут два корабля. Идут прямо, не совершая манёвра противолодочного уклонения, одно из них на пару кабельтовых впереди, а расстояние между ними полтора градуса по горизонту. Уточнили данные по генеральной скорости авианосца: примерно двадцать два узла. Это означало, что он идёт на полном ходу. Также офицеры рассчитали очерёдность применения боеприпасов и изменение глубинно-дифферентных показателей при стрельбе, потому что каждая из торпед имела вес около двух тонн.

И вот подлодка была уже в восьми милях от выставленного ею минного рубежа, то есть на предполагаемой позиции засады, а авианосная группа давно находилась на дистанции поражения телеуправляемыми торпедами, и приближалась к зоне, в которой должны были сработать мины.

Внезапно поступил доклад от поста радиотехнической боевой части: «БИП13, Центральный. Пеленг три градуса справа по борту, сигнал активных средств локации с параметрами: на частоте десять с половиной килогерц. Сигнал короткий. Сигнал потерян».

Лосев тут же связался с командиром БЧ-7 Андреем Синицыным.

– Засекли?

– Пока не могу сказать, – отвечал тот. – Но сигнал сильный. Если он отразился на локатор мощно, то сейчас начнут нас щупать на разных частотах. Это цель номер четыре, предварительно классифицирована как противолодочник, уточняем по признакам два и три.