Я не я - страница 45

Пока кузнец, держась за горло, отползал, хватая ртом воздух, второй, завидя, что беда миновала, опустил вилы и стал упрекать девицу:

— Ты что ж, дура, так орешь? Кто тебя звал, горе ты мое?! — говорил он это строго, только в глазах сквозилась любовь к ней отцовская, слепая, всепрощающая.

— Отец, я хотела сообщить тебе: сэр Грахам наконец-то прибыл! Ты так ждал его! Неужели все напрасно?!

— Прибыл?! — задумчиво удостоверился вопросом отец девушки. — Очень кстати! Избавимся от… этого! — осуждающе глянул говоривший на Дункана. — Да с пустыми руками не останемся! Грахам всегда был щедрым! Идемте! Пусть сэр Грахам теперь помучается с горцем! — он помог кузнецу подняться, потрусил его одёжу от соломы, и все вышли из конюшни, оставив Дункана снова в полном одиночестве.

Но знакомству с сэром Грахамом не суждено было статься так скоро, как ожидал этого Дункан. Еще с час, а то и больше Маккоул предавался спасительным воспоминаниям прошедших последних дней. Теперь он знает, кого ненавидеть, кому желать мщения за неволю и испытания!

ЛЕНОКС оказался подлым предателем. Это он подготовил отравленные лепешки (благо, не смертельным ядом!) в походном пае для Дункана и Донована, чтобы с легкостью взять их в плен и отравить не только тела, но и их жизни. Это он задумал продать их как товар арабам с условием, что пленники никогда не смогут достичь своих родных берегов.

Ленокс сам признался во всем при «прощании», причем, утаив причины своего предательства или мести, таким образом, умышленно намереваясь добавить горечи в нерадужные отныне размышления пленников о своем положении.

Всплыл в памяти Дункана и момент, когда перед первой схваткой с кузнецом, он успел шепнуть добродушному пареньку с взъерошенными волосами (это ТЕПЕРЬ он знает, что не пареньку, а девице): «Помоги ему, вижу, глаза у тебя добрые!». И указал при этих словах на полуживого Донована, пребывавшего все еще в бессознательном состоянии.

Поговорите о дьяволе, он и появится![13] Только здесь уместнее сказать, дьяволица: в хлев снова заглянула девчонка-сорванец, как ни странно теперь уже в юбке, стриженый волос был спрятан под косынку. На этот раз уже не крадучись. С котелком какого-то варева, деревянной ложкой, торчавшей из него, и с тряпичной заплатанной сумкой наперевес.

— Не узнать тебя, благодетельница-спасительница! — не сдержал своего восхищенного удивления Дункан Маккоул. — Вот так перевоплощение! — Чем загнал девушку в краску. Только, видать, умела она быстро избавляться от стеснения — вид строгий приняла и невозмутимый мигом.

— Не по своей воле видишь меня такой! Слово дала — вот и держу!

— Позволь узнать, что за слово! Признаться, разожгла ты во мне любопытство!

— Если бы не знала, что в последний раз с тобой говорю, не выведал бы ничего! А так слушай, коль занятно! От меня не убудет! — пока говорила она это, проворно котелок перед Маккоулом поставила, ложку ему бесцеремонно всучила и чуть поодаль присела на какую-то колоду деревянную. Юбку расправила, словно благородных кровей была, и давай пояснять:

— Одна я дочь у отца своего! Сыновей много! А дочь одна! Души отец во мне не чает! Вот и пользуюсь этим! Матери давно нет… Да ты ешь, не медли! Когда еще горячего да вкусного поешь?! …второй раз отец не стал жениться… Лицом я, говорят, ничего вышла! Нравом — не позавидуешь! Однако, не мешает это из нашей местной деревушке и из тех, что подальше, претендентам на мою руку и сердце за мной толпами ходить! Только из них никто не запал мне в душу… Отец мой падок на деньги. Много за меня предлагали ему… — тут ее передернуло. — Я согласия не даю. В последний раз трудно мне было отстоять свою волю. В бешенстве состригла я свои волосы и зареклась, не одевать больше женского платья… — она ненадолго замолкла, словно решаясь, говорить дальше или нет, и всё же продолжила: — Недавно вернулся из странствий в нашу деревню Джон — старший брат моей подруги детских лет. Нет и ее уже несколько лет… — вздохнула рассказчица. — Не любил и не любит отец их семейство. За что — не говорит. Все то время, что не было Джона в нашем крае, снился он мне в роли моего суженого. Свыклась я с этой мыслью, понимаешь? — вдруг спросила она Дункана, глядя на него так, будто это он старший брат подруги. Маккоулу как-то неловко стало, он как раз доел свое варево и отставил котелок в сторону, гремя цепями. Поблагодарить в этот момент не решился, может, спугнет девушку, и не станет она дальше делиться своей историей.