«Я почему-то должен рассказать о том...» - страница 6
, — вспоминал его друг Ю.П. Иваск[36].
В сущности, это же отмечали и другие хорошие знакомые К.К. Гершельмана. «Я чувствовала в нем человека на редкость мягкого, глубокого и благородного, что вызывало к нему искреннюю и глубокую симпатию», — писала В.С. Булич (письмо к Е. Б. Гершельман от 27 января 1952 г.; хранится в архиве писателя). По утверждению П.М. Иртеля «Гершельман был твердым в словах и действиях человеком, “рыцарем во всех отношениях”»[37]. По словам Б. А. Нарциссова, «Гершельман был на редкость деликатным и приятным человеком, с прекрасными манерами и тактом русского офицера»[38].
***
Но вот наступил 1939 год. Началась Вторая мировая война. Еще в преддверии ее германские власти обратились к немцам, проживавшим в других странах мира, с призывом возвратиться на родину, утверждая, что в противном случае они не могут гарантировать жизнь и безопасность своих соотечественников за рубежом. Абсолютное большинство эстонских немцев, даже те, кто не сочувствовал Гитлеру и национал-социалистам, предпочло уехать nach Vaterland. Перед сложным выбором стал и К. К. Гершельман, бывший белый офицер, который не мог не понимать, что его ожидает в случае аннексии Эстонии Советским Союзом. Характерны мучительные размышления и колебания Гершельмана. В ноябре 1939 г. он писал В. С. Булич:
«Мы пережили очень беспокойное время: почти все наши родственники уехали с прочими балтийскими немцами в Германию. Нас также очень уговаривали ехать и мы долго колебались. В результате все же, как видите, остались, но даже и сейчас не можем сказать, что все наши колебания окончились — есть еще возможность уехать… Главной же причиной, удержавшей нас здесь, было нежелание обращаться в немцев — против Германии я ничего не имею, но все же она мне совершенно чужда. А для детей особенно наш переезд явился бы решающим — тогда они уже выросли бы настоящими немцами»[39].
И все же беспокойство К. К. Гершельмана за свою судьбу и судьбу своих детей заставило и его в мае 1940 г. с одним из последних транспортов отправиться с семьей в Германию[40], точнее, в захваченную немцами западную часть Польши — район Познани-Позена, вошедший в состав Рейха. Именно туда были переселены выходцы из Прибалтики. Значительную часть своего архива и многие картины К.К. Гершельману удалось взять с собой.
Гершельманы поселились в Познани, где Карл Карлович стал работать чертежником в городском землемерном управлении. В немецкую армию он не был призван из-за бронхиальной астмы, которая в Познани усилилась[41].
Положение семьи Гершельмана в Познани было непростым. «Переехав в Германию, мы вообще как бы потеряли право чувствовать себя русскими, в душе же, конечно, не могли чувствовать себя и стопроцентными немцами, благодаря этому часто приходилось быть в очень двусмысленном положении, — писал К. К. Гершельман В. С. Булич 8 июля 1951 г., добавляя: Дети говорят по-русски свободно и почти правильно»[42].
Действительно, и в Познани, и позже в Баварии, в Эйхщтетте, в семье Гершельманов домашним языком оставался русский. По воспоминаниям сына Константина, Карл Карлович давал детям дома уроки русского языка, поскольку в школе его, естественно, не преподавали, и вообще заботился о том, чтобы дети оставались бы людьми русской культуры. Сыну он старался привить дух дореволюционных русских кадетов, их представления об офицерской чести, правила повседневного поведения. В кабинете Карла Карловича висели портреты Пушкина и Леонардо да Винчи, и даже на работе, на рабочем месте, не было портрета Гитлера. К. К. Гершельману чужды были идеи национал-социализма, он, не боясь последствий, сделал всё, чтобы избежать членства в национал-социалистической партии, хотя это и требовалось по работе. 23 июля 1943 г., в самый разгар войны. Гершельман прочитал в Познани реферат «Достоевский. “Записки из подполья”» (позже, через сорок лет, он был опубликован[43]).
Особая позиция К. К. Гершельмана особенно ярко проявлялась и в его отношении к полякам. Немецкие власти смотрели на поляков как на представителей низшей расы, к которым нельзя относиться как к равным. Характерный эпизод. Приехавшая в Познань семья Гершельманов долго ютилась в одной небольшой комнатушке. Чиновник жилищного управления, к которому они обратились, цинично порекомендовал: присмотрите себе квартиру, где живут поляки, мы их выселим, и вы получите себе приличную жилплощадь. Карл Карлович категорически отказался и пригрозил жене, что если она осмелится это сделать, то он с ней разведется. У К.К. Гершельмана установились хорошие отношения с поляками. Он не проводил никакой разницы между сослуживцами — немками и полячками и по старой, царского времени, привычке имел обыкновение при встрече целовать руки дамам, не взирая на их национальность. Это вызвало недовольство начальника, который даже попробовал провести с Гершельманом «воспитательную» беседу на эту тему.