Я слышу все… Почта Ильи Эренбурга 1916 — 1967 - страница 66

Хочу поделиться с Вами и своей радостью. Вчера мне вручили орден Красного Знамени.

Крепко, крепко жму Вашу руку

Впервые. Подлинник — ФЭ. Ед.хр.1628. Л.7.

Действующая армия <в Москву;> 15 марта 1945

Уважаемый Илья Григорьевич!

Из газет узнал о получении тобою офицерского ордена «Почетного легиона».

От души рад и сердечно поздравляю тебя с такой большой наградой за твои труды, сыгравшие большую роль в деле разгрома и уничтожения немецко-фашистских войск на нашей советской земле.

Желаю тебе здоровья и дальнейших успехов в твоей полезной работе, которая так необходима теперь, когда час возмездия над германским народом и его шайкой главарей наступил.

Победа близка и справедливость восторжествует. Уважающий тебя

Впервые (в сокращении) — ЭВ. Подлинник — ФЭ. Ед.хр.1262. Л.1.

<Москва,> 22/III 1945

Глубокоуважаемый Илья Григорьевич!

Бесконечно тронута Вашим активным участием, желанием помочь спасти сына[351]. Он находится в настоящее время еще в более тяжелом нервном больном состоянии.

Узнал, что защитить свою диссертацию (получившую очень высокую оценку самого крупного в СССР специалиста по западной литературе) он до снятия с него судимости не сможет, и, следовательно, продолжать научную работу невозможно.

Я хочу дополнительно сообщить лично Вам, что сын писал о следствии по его делу в первом, несколько более подробном заявлении, которое было подано в Президиум Верховного Совета 20 января 1944 года: «Допрос велся „с пристрастием“: меня раздетого держали в сырой яме, вырытой в земле, где я коченел от дождя и голода, получая 200 гр. хлеба в день, непрерывно угрожали расстрелом и однажды даже „инсценировали“ расстрел. За это несет ответственность следователь Госбезопасности т. Громаденко (на суде я заявил об этом). Под влиянием длительных физических мук и моральной депрессии, а также угроз, я кое-что из составленных следователем „ответов“ подписал. Армейскому следователю я на первом допросе сказал, что подтверждаю свои показания, попросил бумаги и обратился с подробным письмом, в котором проанализировал все дело, все показания свидетелей, доказывая свою невиновность. На суде я также отказался признать себя виновным и рассказал, как Громаденко вел следствие по моему делу. Я просил суд вызвать свидетелей обвинения, а также ряд лиц, знавших меня на фронте или бывших со мной в окружении…». Дальнейшее Вам известно из второго заявления. Сообщаю эти подробности, т. к. Вам, возможно, нужно их знать.

Горячо Вас приветствую!

Счастлива, что следовала своему внутреннему побуждению и обратилась к Вам.

Крепко жму Вам руку!

Глубоко признательная

P.S. Муж был болен и, к сожалению, не мог раньше отнести Вам бумаги.

Впервые. Подлинник — ФЭ. Ед.хр.1897. Л.1–2. Раиса Иосифовна Мелетинская (1892–1956).

<Из действующей армии в Москву;> 3/IV <19>45

Дорогой Илья Григорьевич!

Прошло полтора месяца с тех пор, как судьба свела нас под Эльбингом[352]. Все эти недели не стихали бои. Мне тогда уже успела опротиветь Пруссия, перевернутые повозки на дорогах, летящий пух перин, стадо очумевших от страха немцев. И когда мы снова пошли по Польше — полегчало на сердце. Нас встретила нищета и голь, но последняя крестьянская хата на поморьи была ближе и понятней, чем набитые всесветным барахлом бурги[353] пруссаков. Нас снова встречали как освободителей, и я снова начал писать стихи о милых моему сердцу любви и свободе, какие, мне думается, я никогда бы не смог писать на неметчине. Мне кажется, я сумею привезти с фронта интересный сборник стихов. То, что я говорил Вам тогда об идее — идее человеческого братства, было еще недостаточно оформлено и достаточно расплывчато. Сейчас этот замысел приобрел более четкие очертания. Я хочу сделать книгу о заграничном походе, но походе не завоевательном, а освободительном. Об этом у нас еще не писали стихов, а если и пробовали, то получалось узко и несправедливо. Россия не выходила в Европу со времен Суворова и 1812 года. У нас любят вспоминать эти походы, в особенности суворовский, но забывают, что они носили совершенно иной характер. Я помню кинофильм «Суворов»