«Я учусь ходить по земле...» - страница 7
И вот приступ перед отлетом в Иркутск. Меня положили в клинику, нашли язву.
Вот теперь думай... Я достигла вершины спортивной формы в подготовительный период, готова была выйти на лед — время торопило. Ведь в последних числах января в Инсбруке вспыхнет олимпийский факел. Я мечтала об олимпийском золоте. Но, видно, зря: я забывала, что начался високосный год...
Профессор лечил меня сном. Это ужасно, когда заставляют спать человека, который не любит спать.
Целый месяц я оставалась наедине со своими мыслями, нервничала, завидовала, подчас в мыслях была несправедлива по отношению к подругам, которые уехали в Забайкалье. Я стремилась вырваться из больницы, но профессор не шел на уступки. Да я и сама все понимала: три недели назад могла пробежать кросс в двадцать километров и не устать, а тут стоит мне подняться на четвертый этаж больницы без лифта, и прямо рвется сердце, а задыхаться начинала я уже на втором этаже...
«Быть может, уйти из спорта, поставить жирную точку? Сколько можно побеждать?». Я думала и об этом. Думала, ворочаясь на больничной койке, думала, когда вышла из клиники. И наконец решила: все, довольно, тренироваться не буду. Сказка кончилась. Две слезинки — конец ее. И все!
Я решила не тренироваться. Но не учла, что уже не могу жить без коньков. И я выстаивала очереди на массовый каток в Лужниках, брала билет за 25 копеек и терялась в толпе конькобежцев. Никто не знал, что я чемпионка мира, и я могла кататься свободно, не напрягаться.
Однажды я увидела на льду человека лет сорока. Он учился стоять на коньках. Рядом с ним был мальчик, который все время показывал на меня и делал какие-то движения, пытаясь копировать мой бег. Но, очевидно, педагогических способностей юному тренеру недоставало, его ученик чувствовал себя на льду по-прежнему неуверенно. Я подъехала к этому мужчине, показала технику посадки, прокатилась с ним круга два и ушла в раздевалку.
Дня через три мы снова встретились на льду. И опять я помогала ему, советовала. Невольно разговорившись, мы познакомились:
— Воронина.
— Мосолов.
— Тот самый летчик?
— Та самая чемпионка?
— Как ваше самочувствие? — спрашиваю я Мосолова. — Беспокоят ноги, руки? — Говорила что-то несвязное, краснела, никак не могла поверить, что передо мной Мосолов, самый быстрый и самый «высотный» летчик мира, который недавно попал в тяжелую катастрофу. У меня сохранилась газета, в которой сказано: «После авиационной катастрофы медики так определили состояние здоровья Мосолова: перелом костей правой голени и левого плеча, левая рука сломана в трех местах, тяжелая травма головы, сотрясение мозга, открытый перелом бедра». Девять месяцев он пролежал в больнице, четыре раза у него было состояние клинической смерти — и каждый раз врачи возвращали ему жизнь!..
И он не только выжил, но и решил опять летать. Он начал с катка, потому что когда-то хорошо бегал на коньках. И вот Мосолов не мог сделать ни шага на льду — качался, падал. Даже не верилось, что всего полтора года назад он хорошо катался. Он снова учился бегать на коньках!..
Как хорошо, что я познакомилась с таким человеком: мне стало стыдно за свое безволие. А, будь что будет!
Я позвонила в конькобежную федерацию:
— Хочу бежать в отборочных.
Я знала: еще осталось одно место в сборной команде страны. Можно было сделать последнюю попытку: выиграть отборочные старты, вылететь в Австрию, а там... Правда, не привыкла я бороться за место запасной участницы. Ну, да что же делать? Хочется побывать на олимпиаде. Хочется, и все тут! В Австрии я за неделю вошла бы в форму. Главное — знать, что ты нужна.
Руководители сборной пообещали:
— Если выиграешь у Гулите и Пановой, то можешь считать, что полетишь в Инсбрук.
— Только у них? — переспросила я.
— У нас нет других кандидатов. Так что выигрывай...
Свой график я составила исходя из результатов обеих соперниц. Хорошо «прокатила» дистанцию, опередила их, но... проиграла Кларе Нестеровой. Я обрадовалась: путевка добыта, проигрыш Кларе не играет никакой роли: ведь Нестерова не специалист в «марафоне». Итак, я еду на олимпиаду!