Я, верховный - страница 57

... Так это и есть щелчок, которым ты привел в движение Революцию, как Бог мироздание, по Декарту? Ты решил, что Революция — творение одного, замкнутого в одиночестве? Один всегда ошибается; истина начинается с двоих...)

Ах ты, лже-обличитель лжи! Страна странна, как игра случая, лишь до тех пор, пока не установишь ее место, не измеришь ее, не узнаешь в мельчайших подробностях, не проникнешь во все ее тайны, и я должен это сделать, чтобы быть способным вести ее. Я вхожу в нее, составляю ее часть. Но вместе с тем я должен быть вне ее. Следить за нею со стороны. Претворять свою волю в ее внутренний импульс. Мой проклятый жребий — бросить жребий.

Когда в начале Пожизненной Диктатуры в ста лигах от Асунсьона упал аэролит, я приказал взять его в плен. Никто не понял тогда и никто никогда не поймет смысла этого пленения блуждающего болида. Дезертира, беглеца из космоса. Я приказал, чтобы его взяли под арест и доставили сюда. В течение нескольких месяцев маленькое войско тащило его по равнине Чако. Пришлось выкопать больше ста кубических вар земли, чтобы добраться до него. Вокруг метеорита простиралось его магнитное поле. Непреодолимая преграда на единственном пути, которым можно было — по крайней мере на это были некоторые шансы — тайно выбраться из страны; на пути через Северный Чако. Этим путем попытался бежать французский коммерсант Эскофье, несколько лет назад попавший в тюрьму вместе с другими иностранными мошенниками. С кучкой освобожденных негров он переправился через реку и вышел в Гран-Чако. Одна беременная негритянка-рабыня отправилась с ними, чтобы не расставаться со своим сожителем. Негры один за другим перемерли от укусов змей, стрел индейцев, тропической лихорадки, и под конец остались в живых только беглец Эскофье и рабыня. Поле притяжения метеорита засосало их, и они оказались у котлована, где работала сотня саперов. Французу не осталось ничего другого, как копать землю вместе с ними, пока у него хватало сил. Потом его расстреляли, а труп бросили в ров. Рабыня родила ребенка и стала стряпухой у саперов. Я мог там и оставить метеорит; он был бы хорошим стражем в этой пустыне. Но я предпочел держать его под рукой. Доставить его было нелегкой задачей. Мне это стоило жизни более ста человек, погибших в борьбе с дикими племенами, стихиями, зверями, с ужасающей тайной случая, не покорявшегося людям. Метеорит сопротивлялся с неслыханной хитростью и злобой. Только когда рабыня со своим сыном шли впереди колонны, он, казалось, уступал и давал вести себя через пустыни и болота. Ужаленная змеей, рабыня умерла. Камень снова заартачился, и с ним не могли сладить до тех пор, пока сын рабыни, можно сказать, молочный брат камня, превратившийся в талисман для рабочих, не начал ходить. Его прозвали Колобком. Он стал бы моим лучшим проводником, но однажды ночью он исчез из лагеря, возможно, похищенный индейцами. Перевозка камня по реке длилась дольше странствий Улисса по гомеровскому морю. Дольше, чем Перрурима пробыл в болоте, ища кварто[103], который там затерялся, по словам Педро Урдемалеса[104]. Дольше, чем рассказывались все эти сказки. Не нашлось ни судна, ни плота, способного выдержать десять тысяч арроб космического металла. Пошли ко дну целые флотилии. Еще сто человек утонули за время нескончаемого путешествия. Злые шутки и хитрости метеорита, не желавшего двигаться вперед, умножились. К нему послали сотни черных рабынь с маленькими детьми, но у космического пса был тонкий нюх, непонятный норов и свои законы — почти такие же непреложные, как мои. Однако я не желал допустить, чтобы строптивый камень настоял на своем, вышел победителем из этой борьбы. Наконец невиданная за последние сто лет убыль воды в реке Парагвай позволила доставить монолит на место назначения с помощью специально изготовленных катков, которые тащили тысяча упряжек волов и больше тысячи солдат, отобранных из числа лучших пловцов в армии. И вот он здесь. Случай-метеор посажен на цепь, прикован к моему креслу.

(Незнакомым почерком: Ты решил, что таким образом уничтожишь случайность? Ты можешь держать в застенках пятьсот изменников-нобилей, составлявших былую олигархию, можешь бросить в тюрьмы всех до единого антипатриотов и контрреволюционеров. Ты можешь, пожалуй, утверждать, что революция вне опасности, что ей не грозят заговоры. Но что ты скажешь о бесчисленных мириадах аэролитов, которые прочерчивают небо во всех направлениях? Воплощенная в них случайность диктует свои законы, сводя на нет верховность твоей Верховной Власти. Для верности ты пишешь эти два слова с большой буквы. Но это только выдает твою неуверенность. Твой пещерный страх. Ты удовольствовался малым. Твой ужас перед пустотой, боязнь пространства, одетая в черное, чтобы тебе легче было сливаться с темнотой, иссушили твой ум. Подточили твой дух. Ослабили твою волю. Твоя всеобъемлющая власть не стоит ломаного гроша. Один метеорит не делает человека владыкой мира. Он здесь — это верно. Но и ты заточен вместе с ним. И ты узник. Подагрическая крыса, ты отравлен своим собственным ядом. Ты задыхаешься. Ты во власти старости, болезни, от которой не излечиваются даже боги.)