Якутскіе Разсказы. - страница 2

— Вотъ тебѣ!.. На!.. Съѣшь!.. — кричала разгнѣванная, но все-таки прекрасная «Кюмысь».

Фига все приближалась къ раскрытому рту несчастнаго.

Что произошло дальше? Отмстилъ-ли Кырса достойнымъ мущинѣ образомъ, зато наибольшее оскорбленіе, какое только можетъ нанести якутская женщина; или же и на этотъ разъ оказался «бабой своей бабы», мѣшкомъ, какъ его называли сосѣди, и не выбилъ зубовъ, не поломалъ реберъ этой энергичной женщинѣ, трудами которой онъ жилъ и богатѣлъ? Не знаю. Предчувствуя неустойку моего пріятеля, у котораго любовь къ женѣ всегда брала верхъ надъ чувствомъ долга, и не желая быть свидѣтелемъ его пораженія, я схватилъ ружье и ушелъ изъ дому.

Вѣтеръ стихъ, разорвались тучи и, раздвинувшись, показали тамъ и сямъ клочки блѣдно-голубого неба. Солнце выглянуло вдругъ въ одно изъ такихъ оконъ и окрестность, за минуту до того тусклая и заплаканная прояснилась и заблестѣла золотымъ свѣтомъ. Она покрылась тономъ полу-игривой, полу-грустной радости; ея улыбка, ея осеннія тѣни, увядающія и пожелтѣлыя, дѣлали ее похожей на покинутую женщину, которой капризъ, уже остывшаго возлюбленнаго, еще разъ подарилъ минуту ласки и счастья. Капли дождя сверкали какъ брилліанты на почернѣвшихъ сучьяхъ деревьевъ и кустовъ; небо окрасилось пурпуромъ, а на колыхавшихся еще талинахъ дрожали жемчужины недавнихъ слезъ минувшей бури.

Передо мной, въ рамкѣ изъ раскинувшихся вѣтвей лѣса, между двумя обрывистыми мысами, блестѣла поверхность озера. Берега его становились все менѣе ясны, и ниже, и туманнѣй, по мѣрѣ того, какъ отдалялись и уходили за край ближайшаго обрыва. Тонкія, высокія лиственницы, густой тальникъ, кусты и травы росли вокругъ озера. Издали растенія казались очень маленькими, но отчетливыми и черными, отъ освѣщавшихъ ихъ съ тыла лучей заходящаго солнца и вырисовывались на блѣдно-розовомъ небѣ чудными силуэтами вѣтокъ и листьевъ. Надъ ними повисли сѣрыя, тяжелыя, золотомъ и пурпуромъ пронизанныя облака, а внизу, между обрызганными пѣной берегами, играли, гоняясь другъ за другомъ, окрашенныя въ цвѣта неба волны озера.

Тропой, вьющейся средь пожелтѣвшихъ травъ, пошелъ я лугомъ къ одному изъ обрывовъ.

Какъ некрасиво и понуро выглядѣлъ вблизи «Шайтанъ тумулъ» 2). Покатость, поросшая однообразнымъ грязно-зеленымъ мхомъ и листьями морошки, тянулась на западъ мягкими волнами, рѣдкій, тщедушный лѣсъ, растущій на ней, не украшалъ, а безобразилъ ее, торча здѣсь и тамъ голыми особняками, похожими на волоса, торчащіе на облысѣвшей головѣ. Тишина и мракъ надвигающейся осенней ночи покрыли уже подножье бора, и только кое-гдѣ вверху, на скривленной вѣтромъ верхушкѣ листвинницы, догоралъ забытый лучъ солнца.

Я постоялъ съ минуту, присматриваясь къ дикой мѣстности, куда въ эту пору не посмѣлъ-бы пуститься ни одинъ туземецъ. Глубокій покой царилъ въ ней: все тише шумѣли расколыхавшіяся волны, угасала заря, блеснувъ еще разъ сквозь рѣдкія заросли и освѣтивъ поверхность какихъ-то незнакомыхъ мнѣ водъ. Я пошелъ къ тѣмъ водамъ, гонимый тоской и любопытствомъ.

Дорога оказалась болѣе трудною, чѣмъ я ожидалъ; надо было ежеминутно прыгать и цѣпляться въ заросляхъ, обходить глубокіе узкіе родники, заваленные пнями деревьевъ, упавшихъ сотни лѣтъ тому назадъ, предательски скрывавшіеся подъ наросшими надъ ними мхами и травами, полные воды — ямы съ дномъ ледянымъ и слизкимъ. Здѣсь неосторожный путешественникъ могъ легко проломить себѣ затылокъ или сломать ногу. Часто встрѣчались ручьи съ тинистымъ, неопредѣленнымъ русломъ, низкими вязкими берегами, заваленными пнями и сучьями.

Разбросанный по лѣсу валежникъ, съ торчащими вверхъ корнями, покрытыми землей и иломъ, представлялъ въ сумеркахъ, когда все принимаетъ неясныя формы — причудливыя, удивительныя фигуры. Бѣлыя пятна ягеля свѣтились въ темнотѣ у ногъ этихъ чудовищъ, точно обрывки распавшагося савана, и усиливали дикость ихъ образовъ.

Ничего нѣтъ удивительнаго, что туземцамъ часто чудится, при свѣтѣ зари или при лунномъ сіяніи — блуждающая тѣнь высокаго «лѣсного чорта», или черный силуэтъ славянскаго стрѣлка «сятуна», пришедшаго съ полудня и вѣчно шатающагося вблизи якутскихъ юртъ, охотясь за ихъ скотомъ.