Яростное влечение - страница 9

Мысли ее вновь вернулись к Джериду. Что с ней происходит? За эти годы Бесс ни разу не произнесла его имени, не слышала его и от своих друзей в Нью-Йорке. Она могла бы, пользуясь деловыми контактами отца, да и своими собственными, выяснить все, что хотела, о высоком широкоплечем человеке из Сан-Франциско, но не делала этого. Наоборот, она попыталась выбросить из головы все, касающееся того вечера, и никогда не вспоминать. Джерид Инмэн не должен был больше никогда входить в ее жизнь так легко и страстно, как вошел он в ту теплую летнюю ночь. Она громко застонала: «Как я могла так ошибиться! Я до сих пор помню каждую деталь нашей первой встречи…»

Джинни ворвалась к Бесс в три часа и сказала, что не может удрать от своих:

— Мама хочет, чтобы я покаталась с ней на лошадях, а папа настаивает, чтобы я пила чай со всеми вместе. О Бесс, мне надо так много тебе рассказать! Я просто не знаю, что делать. Да и как же ты одна?..

Бесс уверила ее, что отлично проводит время в одиночестве.

— Я обдумываю наряд и способ своего появления, — сказала она с лукавой улыбкой. — Иди и ни о чем не беспокойся.

Джинни выскользнула, а Бесс уже через минуту пожалела, что не догадалась расспросить подругу о Джериде Инмэне. Почему она застает его в гостях у Прэнтисов уже второй раз? С кем из семьи он наиболее близок? Да и, наконец, будет ли он сегодня на обеде?

Только ради Джинни она вытащила из сундука ненавистный корсет и несколько платьев с турнюром. Ленты, кружева, оборки, шлейфы были по-прежнему в моде, и Бесс игнорировала эти аксессуары, делающие из женщины куклу и лишающие свободы движений. Она надела голубое платье и белый жакет из блестящего креп-фая. Платье было с турнюром, но без шлейфа, свободное в бедрах, с красной нижней юбкой до лодыжек. Высокие ботинки, обтянутые шелком, остались на ней те же, что были в дороге, она только тщательно обтерла их, не рассчитывая на прислугу. Волосы она собрала в толстую косу и заколола высоко на голове. Вдев в уши изящные длинные серьги с жемчугом, Бесс посмотрела на себя критически в огромное зеркало и осталась вполне довольна.

Раздались мужские шаги за дверью и стук. Бесс раздраженно взглянула на свои руки: они не дрожали никогда, даже во враждебной аудитории, при обсуждении избирательного права для женщин, почему же они дрожат сейчас, при одной только мысли, что за дверью, возможно, Джерид Инмэн?

«Он ничего для меня не значит», — прошептала она и открыла дверь.

Джерид широко улыбался, ожидая приглашения войти, но Бесс молчала, не решаясь впустить его: в комнате был беспорядок после тщательного перебирания нарядов. Она хотела прикрыть дверь, собираясь извиниться, но он выставил вперед блестящий кожаный ботинок, мешая сделать это и оценивающе рассматривая ее.

— Слегка экстравагантно, — вынес он вердикт, — но очень красиво.

— Уйдите, пожалуйста, — потребовала она твердо. — У меня беспорядок, я не готова к приему гостей.

— Пустяки, я не буду обращать внимания, — бросил он и, взяв ее за локоть, вошел. — Ну что ж, сойдет и без шлейфа, я полагаю.

Бесс дернулась, чтобы высвободить руку, и почувствовала, как краска заливает лицо. «Да как он смеет!»

— Мне абсолютно все равно, сойдет или нет, по вашему мнению. Я бы хотела, чтобы вы ушли, мистер Инмэн.

— Перестаньте капризничать, — нисколько не смутился он. — Я пришел проводить вас на обед. Одной вам будет гораздо труднее даже и входить в столовую. — Он скрестил руки на груди и застыл, опершись о дверной косяк. — Я жду вас.

Бесс взглянула на него внимательно и без злости, пытаясь понять, в самом ли деле он заботится о ней, и желая, в свою очередь, оценить наряд своего спутника. На нем был коричневый сюртук свободного покроя с узкими лацканами, двубортный жилет, шелковая рубашка бежевого цвета с маленьким воротником и галстуком из ярко-зеленого шнурка, брюки того же материала и цвета, что и сюртук. Ничего вызывающего, во всем — классическая элегантность. У Бесс пересохло в горле от сдерживаемого восхищения этим человеком. Она напомнила себе о сплетнях вокруг его имени: то ли сам он «вне закона», то ли кто-то из его приятелей, и даже слухи об убийстве связаны с ним. Он, как понимала Бесс трезвым рассудком, не тот, с кем следовало бы связывать свою судьбу дочери честного, порядочного судьи. Надо заставить Джерида понять, что она, Элизабет Стэнтон Харт, суфражистка и реформатор, зрелая, образованная женщина, имеет право и характер на то, чтобы самой выбирать себе друзей.