Язык птиц - страница 14
Чем придумывать платья себе и наряды.
Раз напялил венец тот забавник проворный,
А венец был украшен резьбою узорной.
По венцу и наряды надел он, и сплошь
Было все позолотой отделано сплошь.
Рядом с ним барабан грохотал одичало,
Плясуны плыли в танце, и песня звучала.
640 Был он только своими ужимками занят:
То тряхнет головою, то руку протянет.
Цветнику был он пестрой расцветкой сродни,
И павлину цветистостью редкой сродни.
И к нему — поглазеть на такие затеи —
В тот же миг прибежали толпой ротозеи.
Тут на шум — надзиратель с приспевшею стражей,
И весь люд врассыпную пустился бродяжий.
Схвачен был злополучный хвастун-пустослов,
Каковых не видали во веки веков.
645 Барабаном венец ему сшибли, раздели
И избили кнутами до струпьев на теле.
Вот какой в этом смысл: как одежду ни красьте,
А венец подобает лишь сану и власти.
ОТГОВОРКА СОЛОВЬЯ
Речь повел Соловей: «К-эй, над птицами властный!
Я привык возле розы жить с мукою страстной.
А без розы — один — я измучен кручиной,
И теряю я разум и лад соловьиный.
А без розы нет силы и воли во мне,
И в разлуке терпенья нет боле во мне.
650 Сад едва расцветет, красотою чудесен,
Тайны сердца вверяю я тысячам песен.
От любви каждый миг я пою все сильнее,
От красы каждый миг распаляюсь, пьянея,
А увянет цветник — я беззвучен и нем,
Песни петь поутру мочи нету совсем.
Я, тоскуя по розе, в саду изнываю,
Мне в разлуке сто бед: розу жду, изнываю.
И в душе и на сердце — одна только роза,
Перед взором во все времена — только роза.
655 Смысл искания шаха, конечно, высок,
Да влюбленному в розу какой в этом прок?»
ОТВЕТ УДОДА СОЛОВЬЮ
Все прослушал Удод, и на выкрик последний
Он сказал: «О любви не рассказывай бредней!
Разве это любовь? Это все лишь причуда,
Помолчать бы тебе, безрассудный, не худо!
Свет подобных тебе неразумных не знал,
И безвольных таких и бездумных не знал.
Ты нарочно придумал всю эту влюбленность,
А потом возвестил всему свету влюбленность.
660 И влюблен-то в цветок, ненадежный и тленный!
Вечной жизни в садах ему нет во вселенной.
Он в году расцветает лишь на пять деньков,
Десять дней не пройдет — и уж нет лепестков.
И пленяться такой недотрогой негоже,
Млеть от страсти такой вот убогой негоже!
Настоящий влюбленный в мучениях тела
И погибнет, а в страсти не знает предела.
Безрассудство в любви — это стыдное зло,
И покаран ты будешь постыдно и зло!»
ПРИТЧА
665 Ехал шах на коне в красоте лучезарной,
И влюбился в него попрошайка базарный.
И стонать, и стенать пред народом он начал,
Горевать, слать проклятья невзгодам он начал.
Он стенанья сдержать был не в силах, как ты,
Пел он тысячи песен унылых, — как ты.
«Мне не жить на земле!» — оголтело вопил он.
«Лучше сжечь на костре свое тело!» — вопил он.
Шах услышал о том, как любовь его рьяна, .
И решил испытать крикуна и смутьяна.
670 В тот же миг он помчался, как молния скор,
И велел запалить он для пытки костер.
«Эй, — велел он, — свяжите-ка шею ворюге,
Волочите бродягу ко мне на послуги!»
Привели его к месту, где тлели поленья, —
Вот, мол, то, что просил ты в пылу исступленья!
И велел его шах на костер поволочь,
И бродяга от ужаса вырвался прочь.
Дико стал он метаться, охваченный бредом,
Стража стала ловить его, бегая следом.
675 И к костру подбежал он в беспамятстве яром,
И в минуту сгорел он, охваченный жаром.
Ну а если бы нищий тот преданным был,
Если истинный пыл бы изведан им был,
Если он воле шаха внимал бы покорно, —
Шах с коня перед пленником слез бы проворно,
Отпустил бы его, все желанья исполнив,
Расспросил бы, обычай вниманья исполнив,
Шах роднёй своим слугам бы сделал его,
Собеседником, другом бы сделал его!
680 А бродяга тот действовал хитрым обманом,
И позор стал наградой поступкам поганым.
Роза выпустит шип — будешь схож с этим плутом:
Не цветник, а костер тебе станет приютом!
ОТГОВОРКА ГОРЛИЦЫ
Говорить стала Горлица: «Слушай, вожатый,
Властелин над заблудшею стаей пернатой!
Я ведь птица, привычная к зелени сада,
Мне летать над пустыней — какая отрада?
Очень нежное тело даровано мне,
Жизнь в зеленой листве уготована мне.
685 Непривычна я в жизни ни к стуже, ни к зною,
И ни тягот, ни зла не случалось со мною.
Лишь из сада да в сад — вот мои перелеты,