Юрг Иенач - страница 17
Долгие часы длился спуск вдоль пенистого Маллеро, бурливо несущегося через каменные пороги, меж тем как солнце все жарче грело теснину. Теперь на дорогу уже ложилась густая тень от каштанов, которые, изогнувшись, тянулись ввысь с горных лугов, а первые виноградные лозы приветственно помахивали усиками. На холмах красовались вычурные церкви, и горная тропа все чаще переходила в мощеную деревенскую улицу. Наконец путники выбрались из последнего ущелья, и перед ними в золотом вечернем сиянии развернулась во всю ширь изобильная Вальтеллина, с разогретыми солнцем виноградниками и болотистыми рисовыми полями.
— Вон где Сондрио. — Агостино показал шагавшему рядом Вазеру на пышные дворцы и башни итальянского города, который, как феерия, улыбался в темной раме скал навстречу пришельцу из безлюдного горного края.
— Веселая у тебя родина, Агостино, — вскричал уроженец Цюриха, — а кругом по холмам, если не ошибаюсь, произрастают знаменитые сассельские лозы, чей сок — жемчужина среди вин!
— Их в апреле хватило морозом. Это воздаяние за наши грехи, — сумрачно ответил Агостино.
— Какая жалость, — заметил Вазер. — А чем вы, собственно, провинились?
— Да как же?! Терпим среди нас тлетворную язву ереси; ну ничего, скоро ее выжгут каленым железом, и мы очистимся от греха. Мертвецы и святые угодники держали торжественный совет в полночь восьмого мая вон там, у Сан-Джервасио и Протасио. — Он указал на одну из ближайших церквей. — Сторож все слышал своими ушами и даже заболел с перепугу, уж очень люто они спорили. Однако же наш Сан-Карло взял верх… Еще бы, один его голос стоит двадцати.
Не замечая, как насмешливо косится на него попутчик, он и сейчас повторил то, что проделывал у каждого придорожного креста, у каждой статуи святого; когда они приблизились к часовенке с раскрашенным изображением божьей матери, он поставил корзинку наземь, бросился на колени, горящими, глазами пытаясь заглянуть между прутьями решетки.
— Вы видели, как она мне кивнула? — продолжая путь, спросил он, всецело во власти своих мыслей.
— Ну как же, — смеясь, подтвердил Вазер, — вы у нее, видно, на хорошем счету. Что это она вам наказала?
— Убить мою сестру! — с тяжким вздохом ответил юноша.
Такого цюрихский житель уже не мог стерпеть.
— Прощайте, Агостино, — сказал он. — На моей путевой карте указано, что отсюда отходит дорога на Бер-бенн. Это она и есть, правда? Я не прочь сократить себе путь. — И он сунул придурковатому малому монету.
Вазер повернул вправо и, пробираясь между стенами виноградников, обогнул подножие горы. Вскоре он увидел цель своего путешествия — селение Бербенн, потонувшее в зелени каштанов. Полуголый мальчишка привел его к пасторату, довольно невзрачному дому, но сплошным покровом увившие фасад листья и гроздья винограда, пышные гирлянды буйных побегов заслоняли убожество строения.
Широкий решетчатый навес на ветхих деревянных колонках служил хлипкой опорой этому изобилию, а также и сенями самому домику. Вверху последние лучи заката еще играли в прогретой золотисто-зеленой листве, а внизу уже все тонуло в густой тени.
Пока Вазер дивился невиданному, ничем не стесненному роскошеству природы, на пороге показалась легкая фигурка, а когда она вышла из зеленой тени, Вазер увидел прекрасную, по-девичьи юную женщину с кувшином для воды на голове. Обнаженной рукой придерживая сосуд на уложенных венцом темных косах, опустив ресницы, она словно не шла, а парила с пленительной легкостью, когда же Вазер склонился перед нею в учтивом поклоне и она подняла к нему кротко сияющий взгляд, ему показалось, что он сроду не видел такой совершенной красоты.
На его вопрос о господине пасторе она спокойным жестом свободной руки указала сквозь беседку и темные сени на заднюю дверь, освещенную сейчас золотом заката. Оттуда, к изумлению Вазера, доносилась воинственная песнь:
Песнь немецких ландскнехтов, звучавшую готовностью к смерти и не меньшей волей к жизни, без сомнения, пел мощный голос его друга. В самом деле, не кто иной, как он, стоял на коленях под сенью могучего вяза. И чем же завершал свои дневные труды бербеннский пастор? Он точил на оселке огромную боевую шпагу.