Юрский период - страница 2

Ей повезло, и она не увидела неумело развороченного метровым лезвием трупа своего научного руководителя. Тщедушие и лёгкая хромота старичка профессора сыграли на руку не поднаторевшему в хладнокровных убийствах лаборанту.

Юрок, обессилев в пылу борьбы, не удержался на ногах, приложился башней о подоконник и несколько губительных часов провалялся без сознания в кабинете озверевшего интеллигента. Вернулся на участок только для того чтобы отдать аспирантке питательные находки. Победителя ждали распахнутые настежь окна четвёртого этажа. Такой высоты вполне достаточно для превращения человека в безобидную отбивную. Фенька, скуля, всучила покусанному доктором наук лаборанту бинтик и бутылочку с этанолом. Юрок, рассудив, что, залив шары, прыгать легче, забрал бесполезный медикамент и удалился. Пойло, слишком уж крепкое, в рот не полезло, но, вылитое на рану, от заражения крови наверняка помогло. Сигать из окна укушенный побоялся. Смалодушничал, да... На третьи сутки его нестёртое скороспелым вирусом серое вещество мысленно рапортовало о встроенном в организм иммунитете.

Осмелев, лаборант попытался обшарить и соседний корпус. Еле унёс ноги от пары малознакомых сотрудников, оставив в лысой башке одного из них пожарный лом, просканировавший выеденные мозги через глазницу. По правде говоря, Юрка спасла лишь первобытная тупость нападавших, прямо пропорциональная их феноменальной силище.

Запасы съестного, разумеется, относились к невосполнимым ресурсам. В отличие от воды...

— Отравы, говоришь? — прогундосил он, приплюснув нос к оклеенному дырявыми газетками стеклу. — А давай-ка организуем водопой с сюрпризом.

— Зачем?

— Проредим эти стройные ряды... Нам надо уходить, пока не оголодали.

Надо прорвать кольцо. Им ещё повезло, что сейчас пора отпусков, и не пришлось оборонять участок от своих же...

— Давай, — согласилась она без энтузиазма.

Выбрали относительно приземистую двухсотлитровую бочку из-под олигомера. К сожалению, заявила Фенька, нетоксичного. План надумали простой: ночью выставить закрытую тару наружу и без лишнего шума, не привлекая несвоевременного внимания "болванчиков", через шланг, воткнутый в небольшое отверстие сверху, постепенно наполнить её водой. Долить туда "мамонтовую дозу" несовместимой с нормальным функционированием человекообразных организмов "вкуснятины". Открыть бочку и зазвать бывших коллег на попойку шумом...

Теория стройна, но каверзная практика ставила подножки на каждом шагу. "Заправочный" шланг кое-как смонтировали при помощи изоленты и скотча из обрезков, выволоченных из всех углов и закоулков.

На ужин распотрошили пачку "Юбилейного". Сладкоежка Фенька, нахохлившись, с неприязнью рассматривала аппетитные осколочки печенья.

— Чего вытаращился? — резко спросила она у озадаченного такой разборчивостью лаборанта.

— Ты, наверное, последняя женщина на Земле, — выдал он неожиданно для себя же.

— Не я.

— О чём ты? — изумился он, холодея.

— Меня дёргает, — сказала она едва слышно, — пока несильно.

— Да ты... ты дрейфишь, Фенька!

Конечно, она трусит. Мелкая и тощая, сколиозная, ни в одном глазу не спортсменка. А марш-бросок им предстоит далеко не увеселительный.

— Да, — согласилась аспирантка. — Сама я боюсь. А тебе уже приходилось...

Теперь уже Юрок сдрейфил не на шутку.

— Но завтра я ещё помогу тебе. И сегодня.

Пока не стемнело, она, пристроившись у окна, залепленного в буквальном смысле жёлтой прессой, написала для лаборанта подробную инструкцию по ядохимикатам. Какой где стоит, в какого вида посудине, под какой этикеткой.

— Поаккуратнее только. А то выберешься — и сдохнешь на ходу. Перчатки резиновые надень.

— Да понял я!

К утру судороги усилились. Но мысли её не путались.

— Похоже, ты — носитель, хотя сам и не болеешь. Сколько мы тут друг на друга пыхтели?

Юрок молчал.

Раз у Феньки не на шутку полыхнула истерика, и обескураженный лаборант, быстро исчерпав жидкие аргументы, прижал разбуянившуюся аспирантку к стене и чмокнул хорошенько. С пристрастием, взасос. На рефлексах, видимо. Никогда Юрка эта писклявая "фанера с глазами" не привлекала. И обидел, и успокоил. Тогда, возможно, и заразил.