Ювелир. Драконья Игра - страница 55

Должно было случиться что-то действительно важное, если не нашлось никакой возможности сделать это.

— Приношу самые глубокие извинения, милорд, за столь поздний, а быть может, слишком ранний визит, но мне доложили, что правитель еще не закончил дела, — вошедший поклонился и зачарованно посмотрел на «пустое» кресло — прямо на Альварха, а точнее сказать, сквозь него, отметив про себя неожиданное головокружение.

Вообще-то канцлер от природы обладал отменным здоровьем. Ему не были свойственны подобные физические недомогания, но сегодняшнее Винсент скрепя сердце списал на немолодой уже возраст и сказавшееся напряжение недавних событий. А что еще ему оставалось делать? Предположить, что это результат ментального воздействия высшего дракона, который мастерски скрывает своё присутствие, находясь от него в двух с половиной шагах?

Для такого смелого вывода даже глава особой службы Ледума был, увы, недостаточно проницателен.

— Что у тебя, Винсент? — правитель окинул явившегося не вовремя визитера долгим взглядом. — И почему ты в таком виде?

Форменное серое платье главы особой службы и в самом деле выглядело прискорбно, самым что ни на есть неподобающим образом: мятое, грязное, заляпанное подозрительными темными брызгами и прожженное сразу в нескольких местах каким-то едким раствором. Канцлер, конечно, знаменит своим пренебрежением к внешнему виду и маловато внимания уделяет одежде, но это уже перебор. Для встречи с правителем Ледума следует одеваться иначе. Даже тому, чьим именем пугают маленьких детей… да и взрослых, что уж там, тоже.

— Еще раз прошу простить меня, милорд, — Винсент, кажется, ничуть не смутился. — Пришлось принести в жертву необходимость придерживаться формальностей, отдав всё время без остатка расследованию дел государственной важности. Кроме того, спасение собственной жизни немного отвлекло вашего покорного слугу от вечерней смены туалета.

— Тебя снова пытались убить? — без особого интереса внес ясность заклинатель. Подумаешь, новость. Впрочем, последнее покушение на главу особой службы совершали год, а то и все полтора назад — желающих угробить его значительно поубавилось, после стольких-то неудач. Недоброжелатели наконец начали трезво оценивать свои шансы или же просто смирились с этим обязательным злом, почти уверенные, что действительный тайный советник первого ранга рано или поздно преставится сам. — Ты кого-то подозреваешь?

— Нет, мой лорд, не подозреваю, — канцлер выразительно кашлянул. — В подозрениях нет нужды, потому как я видел убийцу своими глазами. Но, к сожалению, у меня появились веские основания не доверять им в полной мере.

— Ближе к делу, Винсент, — прохладно поторопил лорд Эдвард, начиная терять терпение.

— Я видел убийцу своими глазами, — бесстрастно повторил действительный тайный советник. — Видел так же обыкновенно, как видят отражение в зеркале: то был мертвец. И для покойника весьма бодрый.

Канцлер пристально вглядывался в лицо правителя и — тотчас подметил мелькнувшее в темных глазах выражение. Никто другой не обратил бы внимания, не придал бы значения, но глава особой службы умел вытягивать информацию буквально из воздуха. Порою по долгу службы ему попалась сложные подозреваемые, те, что наотрез отказывались идти на контакт. Даже боль не всегда могла возыметь действие: некоторых упертых фанатиков не удавалось разговорить и самыми жестокими, самыми изощренными пытками! И это притом, что в арсенале особой службы имелись — и периодически применялись — воистину ужасные методы дознания.

Молодые следователи в таком случае опускали руки, однако у Винсента рано или поздно говорить начинали все. Кроме того, канцлер многое мог выяснить уже из самого молчания в ответ на вопросы, правильно интерпретируя мельчайшие косвенные признаки, к примеру, биение сонной или поверхностной височной артерий, микродвижения зрачков или незначительные изменения в линиях рта, которые всегда выдают истинные чувства.

Вот и сейчас. Спору нет, правитель Ледума неплохо владеет собой, но некоторые реакции — или их отсутствие — невозможно скрыть полностью. Кратчайшая доля мгновения, на которую глаза лорда изменились, прежде чем взгляд снова стал непроницаемым, изобличила его! И открыла канцлеру правду, если в той еще приходилось сомневаться.