За год до Колумба - страница 4
- Безусловно, - кивнул майор. - И кто он?
- Что, не банк?
- Банк - владелец лишь непосредственный.
- Мне кажется, при желании можно выявить всю цепочку.
- И кто же владеет в итоге всем?
- Мне-то откуда знать? Я не полицейский. И всем - это чем?
- Всем - это всем вообще, - сказал майор. - Всем, что есть. В принципе.
- Не знаю, что вам ответить, - снова посидев, раздраженно признался Важдаев. - Либо вы совсем не к месту валяете дурака, либо я не понимаю, что вы хотите сказать. Может, мне это объяснит ваш начальник. Может, он и вам кое-что объяснит.
- Главное, что я хочу вам сказать, - ответил майор, - вы должны быть благодарны судьбе, что из трех вариантов выбрали этого коня. Лично я бы не хотел ни за что на свете, чтобы моя жена хоть как-то ассоциировалась с их делами, даже упоминалась рядом, хоть вскользь, хоть женат будешь, хоть не будешь, хоть тенью, хоть краем, хоть как. Чтобы в одном мире с ними была, не хочу. Сейчас вам кажется, что с вами случилась страшная беда, но это и близко не так. Беда только дохнула на вас, проходя мимо, во всяком случае, пока. И самое глупое, что вы можете сделать, - это вернуть её с полдороги своей неуместной активностью. Вам нужно не искать их, вам нужно молиться, чтобы у них с вами это было всё, и они о вас позабыли.
- Да кто они такие, в конце-то концов?
Майор долго смотрел на Важдаева, молчал, словно что-то взвешивал.
- Хорошо, - сказал Важдаев, - тогда хотя бы скажите, причём тут я?
- Интересный вопрос, - одобрил майор. - Я бы сказал, принципиальный. А чем вы лучше других?
- Каких других?
- Обыкновенных, - ответил майор. - Всех.
- Знаете, - внутри Важдаева словно что-то лопнуло, - вы совершенно зря ходите на службу в отпуске. У меня такое чувство, что отдых вам жизненно необходим.
- Сам бы рад, - пожал плечами майор. - Но у нас завал. Причем во всех службах. Чуть ли не каждый день что-то из ряда вон. Вчера, например, ловили эксгибициониста. Преподаватель технологического колледжа шла вечером...
- Только не надо мне рассказывать. Всё это мне абсолютно неинтересно. Надо быть поленом, чтобы этого не понимать.
- ... шла вечером домой под путепроводом на Промышленной, из кустов навстречу ей шагнул мужчина и распахнул плащ.
- Вы хорошо меня слышите? - повысил голос Важдаев.
- Она позвонила в полицию, у неё была истерика, не могла ничего толком объяснить. Так, отдельные слова, дежурный понял только в самых общих чертах. Она с трудом добралась до проходной ЖБИ, возле крыльца потеряла сознание. Сторож увидел, вызвал скорую. Её увезли в больницу, сердце.
Важдаев протянул руку, потрогал кружку с остывшим чаем, покрутил её другой стороной, чтобы не видеть ручки, покрутил обратно, чтобы видеть.
- Сколько же лет вашему преподавателю колледжа? - спросил он словно через силу. - Одиннадцать?
- Тридцать шесть. Замужем, двое детей.
- Однако.
- Это ещё не самое любопытное, - сказал майор. - Когда спустя несколько часов её всё-таки удалось хоть как-то опросить, выяснилось странное обстоятельство. Оказалось, что в действиях этого эксгибициониста, собственно, трудно найти состав какого-то правонарушения. Пострадавшая выражалась неясно, с трудом подбирала слова, но всё сводилось к тому, что когда тот распахнул плащ, она не увидела его голым. Она увидела его мёртвым.
Важдаев вздрогнул.
- Да, - кивнул майор, как будто в ответ на ответ. - Именно мёртвым, но не снаружи, а изнутри. На неё словно волной накатилась непереносимая, дикая, нечеловеческая тоска. Ей показалось, что она мертва сама, отсутствует в мире, но сознаёт это и воет по утраченной жизни. Словно это покойник восстал из праха, чтобы сунуть живому в нос ничто, в котором пребывает. Ну, ей так показалось.
- А он? - спросил Важдаев.
- Он рассмеялся, запахнул плащ и ушёл.
Важдаев выпрямился на стуле, шумно вздохнул, поднял голову. Раскачиваясь, смотрел на стены, в потолок, в никуда.
- Я только не понимаю, зачем тогда она позвонила в полицию? - спросил он.
- Потому что ей показалось, что с ней совершили самое ужасное, что только можно сделать с человеком. Более того, ей так кажется и сейчас.