За гранью дозволенного - страница 44

И тем не менее он увидел одно знакомое лицо: высокого индейского парня с очками в белой оправе, лет тридцати с небольшим, который прибыл в туалет со своим партнёром или другом (коренастый белый парень, коротко стриженный, может быть, на пару лет моложе). Оба скрылись в туалете, но меньше чем через минуту индейский парень вышел из туалета один — шагал по дорожке, очевидно, высматривал, не идёт ли кто. Вот когда он его вспомнил, правда, не был уверен, случилось ли их знакомство в туалете или в пассаже. Но что он точно помнил, так это то, что парень, стоя на коленях, мастурбировал его, пока сперма не потекла по подбородку и в рот. Теперь этот парень направлялся прямиком к телефону-автомату, стряхивал пепел, тогда как его партнёр остался в туалете.

Любовники, заключил он. Неудовлетворённые той сексуальностью, которую они друг другу предлагали, оба хотели чего-то новенького, чего-то дерзкого и соблазнительного. Своего рода договорённость, как он себе представлял, средний вариант — они живут друг с другом и трахают кого-то ещё, а потом спят в одной постели, сплетя руки и ноги, благодарные за тепло, даваемое осязаемым телом и осязаемой личностью.

Тем не менее той ночью, как в одну из предыдущих ночей, он ни разу не испытал соблазнительной тяги к туалету, к тому, чтобы быстро проскользнуть через вход и — позабыв о всех проблемах, улизнув от несправедливостей мира, существующего за дверью, — расстегнуть ширинку навстречу открытому рту, навстречу ожидающему языку. Вместо этого на рассвете он обнаружил, что жалеет этих мужчин.

«Какие дураки, — думал он, вытягиваясь у стены бассейна. — Вы тупы и эгоистичны — и, как и я, вы осознаете это слишком поздно».

Голод сводил живот, но ему не было до этого дела. Сложив руки на животе, он подумал, что сможет прожить без еды дни, а может быть, и недели. Весьма невысокая плата за то, чтобы доказать свою невиновность. Очень низкая плата.

Частенько бывало — когда он пытался спать за живой изгородью, просыпаясь от детского плеска в бассейне, — он начинал рыдать о Джулии, Дэвиде и Монике, произнося беззвучно их имена, надеясь, что они в конце концов приехали домой и обнаружили, что его нет; он умолял их о прощении, давал клятвы снова и снова, обещал восстановить совместную жизнь.

— Я обещаю…

Но сначала он должен был найти Поло — тогда он сможет всё восстановить.

— Я обещаю, — говорил он, убаюкивая себя собственным голосом. — Я обещаю…

Три ночи он сторожил у туалета в парке Миссии, без еды, только прихлёбывая из бутылки «Гаторейд», которую нашёл пустой около мусорки, помыл в питьевом фонтанчике рядом с бассейном и наполнил водой. Если голод поднимал голову, угрожая ночному дозору, он пил, пока не чувствовал, что желудок переполнился до краёв, — иногда несколько раз наполнял бутылку, прежде чем пройти сквозь парк. Затем, когда ему надо было помочиться, делал это тут же, обычно под одним и тем же мескитовым деревом, и ни разу не приблизился к туалету ради облегчения.

На четвёртый вечер — после того, как он шёл с дрожащими руками, едва ли чувствуя силу, чтобы выбраться из-за живой изгороди и встать, — он осознал, что ему нужна еда; в противном случае он чересчур ослабнет и не сможет вести своё наблюдение. Так что, когда солнце начало затухать, он направился в противоположном туалету направлении, неуверенным шагом медленно двигаясь из парка — мимо ворот, по маленькому мостику, мимо стройки, по дорожкам.

В конце концов пришёл к полупустому уличному рынку, где несколько продавцов всё ещё предлагали свои услуги у пустых прилавков, фанерные листы прикрывали окна и двери, объявления о сдаче в аренду были неразличимы под слоем граффити. Однако посреди парковки красовался «Бургер Кинг», там было полно народу, поскольку было обеденное время. Расположенный у дальней северо-западной стены восточный рынок Кван тоже был полон народу, парковка вокруг него была забита машинами, яркое убранство внутри светилось. Всё остальное между двумя заведениями — не считая зоомагазина и киоска с тортильями — было закрыто.

Но аромат «Бургер Кинг» влёк его (запах жареного мяса курился над крышей, его разносило ветром), он подошёл прямо к витрине. Заглянув внутрь, увидел, как другие едят — семьи, пары с детьми, одинокие души, всё тащили в рот картошку фри или тянули из соломинок напитки, пальцы хватали гамбургеры или несли подносы; они заказывали еду у кассы или сидели со своей едой, никто не обращал на него внимания, даже когда его ноги на мгновение подогнулись, тело наклонилось вперёд; опасаясь, что упадёт в обморок, он прислонился плечом к стеклу.