За гранью дозволенного - страница 45

«Не падай, — думал он. — Не здесь…» Он мог видеть своё отражение; отклонившись на сантиметр от стекла, больше не глядел внутрь. Его отражение беспомощно подмигнуло ему. Он заметил одутловатость в лице, круги под глазами, ужасающую бледность плоти, отросшую щетину, которая покрывала подбородок и щёки. К своему удивлению, он осознал, что прошедшие пять дней изменили его внешность больше, чем его сознание: теперь он выглядел как пария или как один из бродяг, которых видел крадущимися по парку Миссии — взъерошенные и костлявые, со впалыми щеками.

Однако, его измождённая внешность не была зрелищем, которое его встревожило; в какой-то степени, пока он отталкивался от стекла, собирая оставшиеся силы, он был рад этой трансформации, испытывал определённое чувство свободы, маска отделяла его от школьного учителя с детским лицом, от кого-то, кто бреется каждое утро, причёсывает свои редеющие волосы, одевается подобающе. Глядя на это лицо в отражении, увидел совершенно другого человека — через две недели, думал он, борода станет густой и седой, волосы спутанными и грязными, он сможет бродить без страха, возможно, никто не увидит никакой разницы между ним и бездомными обитателями парка. До того он рискует, входя в «Бургер Кинг», несмотря на то, как искусительна еда и как сильно он нуждается в подпитке (его решение подстегнула молодая женщина, сидящая в соседней кабинке и читающая газету во время еды).

Он решительно двинулся прочь, к восточному рынку, — словно он чудом перенёсся за море, двигался мимо длинных проходов с корзиной для покупок, склоняясь над контейнерами с дынями, бамбуковыми ростками и свежим соевым творогом.

На некоторое время голод ослаб, успокоился, как ему показалось, от одного вида незнакомцев: мужчины и женщины, говорящие по-китайски или по-вьетнамски в отделе морепродуктов, азиатские студенты, укладывающие в тележки пакеты длиннозерного риса, узкоглазые детишки с карамельками за щеками, бегающие по проходам; никто из них не задержался, чтобы обратить внимание на измождённого белого, набирающего в сумку яблоки и груши: незнакомец среди незнакомцев, тянущийся к пакетикам сушёных кальмаров — закуска, которую он любил в школе, брал на пробу одно-два колечка у японских учеников.

Как странно, думал он, стать невидимкой для тех, кто сам везде выступает как невидимка, — их лица, глаза, непонятная речь струились неясными образами.

— Двае бу чи, не май бу майф да дое?

Шагая по тёмным проходам вечернего рынка, он чувствовал себя в Китае.

— Чё как дуо шоу чин?

Точно так же он мог шагать по району рынка в Пекине, вдыхать экзотические запахи: приправленные пряностями молодые побеги, горький чай, желчь, хризантемы, горячий соевый соус.

— Чё мо на мо квай ах?

Он словно побывал в тысяче миль от юго-западного «Бургер Кинг» — туристом, который заехал далеко от дома, стоящим у прилавка в Гонконге, говорящим кассиру-китайцу: «Я беру эти два», добавляя к своим покупкам ежедневную газету.

Покинув Кван и перейдя парковку, шагая по асфальту, освещённому жёлтым светом фонарей, протискиваясь к своему убежищу, он вернулся в знакомый мир — направился к парку с небольшой сумкой покупок, с газетой, свёрнутой под мышкой, руки сжимали яблоко, словно это был бейсбольный мяч. К тому времени, как он продолжил своё наблюдение, он съел три яблока, обгрыз до сердцевинки, затем выбросил. Теперь, сидя за столиком для пикников, он вонзил зубы в грушу (сушёных кальмаров приберёг для своей последней трапезы перед сном) и принялся следить за действиями у туалета.

Эта ночь была такой же, как и предыдущие, — мужчины входили и выходили, некоторые повторяли визит через несколько часов, но Поло не появился. И тем не менее он ждал, изучая каждую фигуру, каждого, кто неспешно входил и быстро выходил, гадая: не ты ли убил Рональда Джерома Банистера?

Был ли это ты?

Или ты?

Или ты?

Он высматривал мотоциклы.

Следил за переодетыми полицейскими, за полицейскими машинами, колесящими по парку.

Он молился о том, чтобы убийца снова на кого-нибудь напал, застрелил кого-то в другом парке, чтобы его поймали и чтобы он признался в своих преступлениях Росасу.