За милых дам - страница 9

К сожалению, когда начались будни, оказалось, что американскому здоровому, оптимистичному и улыбчивому подходу к жизни не так-то просто устоять перед народными привычками и московской стихией…

Тем не менее… Если бы Анюта сызмальства мечтала работать в ресторане, то лучшего места она не смогла бы для себя выбрать. Проблема заключалась в том, что с детства Анна об этом вовсе не мечтала, совсем напротив…

И когда впечатления, связанные с новизной, закончились и стали обыденными, с ней стало происходить нечто такое, что объяснить словами было очень трудно, поскольку у нее вроде бы не было объективных оснований для недовольства своей новой жизнью. Ответ она нашла, когда случайно прочитала интервью с каким-то президентом иностранной суперкорпорации, который вдруг взял да и ушел со своей завидной работы, что называется, по собственному желанию, и когда недоумевающие стали интересоваться, в чем же, собственно, дело, он сказал: «Видите ли, все время, пока я работал здесь, я чувствовал себя несчастным». Ее поразила иррациональность и романтичность повода, на основании которого «акула капитализма» совершила столь опрометчивый поступок.

Конечно, она и раньше знала, что существуют тупиковые профессии. То есть такие, в которых есть непременный потолок. И есть люди, которые для них предназначены: они довольно быстро достигают профессионального совершенства в своем деле и далее многие годы довольствуются неизменностью, ежедневным повторением. Однообразие для них комфортно и вовсе не делает их недовольными, уставшими, несчастными…

Знала Аня и то, что другим такие профессии противопоказаны, им нужно постоянно продвигаться вперед и нужна такая работа, чтобы полоска горизонта вечно удалялась по мере приближения к ней, открывая все новые и новые пространства… Знать-то знала, но знание это было каким-то абсолютно теоретическим.

Разумеется, любую профессию можно превратить в тупиковую, хотя для этого надо быть уж воистину тупым человеком.

А всякому другому желательно все-таки найти профессию, которая дает энергию, ощущение меняющейся жизни, и эта энергия, как чистая, сильная вода, несет лодку жизни вперед, не позволяя ей обрастать ракушками и медленно погружаться на илистое дно, где все уже «фиолетово».

Нет, конечно, не сразу наступил тот день, когда она со всей очевидностью поняла, что работа в ресторане делает ее несчастной, прямо как того президента корпорации. Но уже вылезали на первый план вещи, которые ее совсем не радовали. И ресторан уже снижал под давлением московской стихии планку. Стали появляться среди посетителей какие-то парни в тренировочных штанах, хотя такая «форма одежды» отрицалась правилами ресторана категорически.

Очень угнетала ее «плата за обслуживание»… То, что для иностранцев было всего лишь платой за обслуживание — автоматически подразумевающиеся десять процентов от стоимости заказа… Для наших это все равно были «чаевые», со всем тем унизительным смыслом, который вкладывал в это слово социализм.

«Наших» в ресторане вообще стало много — здесь полюбили проводить parties, вечеринки, «деятели культуры», кино и шоу-бизнеса. Видя их вблизи, а не на экране телевизора, Аня временами приходила в отчаяние. Лишь единицы: певица Алена Свиридова, Жванецкий, девушки из группы «Лицей», да еще почему-то Олег Газманов производили впечатление людей, чьи родители позаботились об их воспитании и манерах. Однажды она, просто зачарованная жуткой неправдоподобностью сцены, наблюдала, как два «деятеля культуры» (телеведущий, которого знала вся страна, и не менее знаменитый шоумен), широко раскрыв рты, подсчитывали друг у друга золотые зубы, состязаясь в богатстве. «Может, у них там и бриллианты?» — подумала тогда Аня — так они были увлечены и серьезны. Потом ей пришло в голову, что это, наверное, естественно: производители масс-культуры, очевидно, не должны отличаться по уровню от ее потребителей. Напротив, они должны быть «своими в доску», иначе как же они эту масс-культуру произведут на свет божий.

Манеры — это когда французы одинаково обращаются и к жене президента, и к уборщице, называя их «мадам». У наших с этим туго… «Эй!» и щелканья пальцев сейчас не так уж и редки, как, наверное, когда-то в трактире братьев Колотушкиных, который Аня разглядела как-то на снимке старой Москвы.