За Отчизну! - страница 16

- Отец, я домой не пойду, ужинайте без меня. Войтех сурово оглядел сына:

- Опять в шинок? Не отрицай! Знаю я, что там тебя уже приятели ожидают, как черти в пекле душу грешника. Смотри, Ратибор, догуляешься до беды!..

Старик продолжал мыться, сохраняя строгое и суровое выражение лица, но в уголках его рта под густыми усами пряталась добродушная усмешка. Войтех вспоминал свою молодость.

Ратибор увлек с собой рыжего Гавлика, и они чуть не бегом устремились на соседнюю улицу, в шинок, над дверями которого красовалось грубо намалеванное золотой краской изображение кабана. Они вошли в полутемный шинок. Здесь было прохладно и сыро, воздух пропитан запахом пива и вина. Поперек погребка стояло с десяток тяжелых дубовых столов с такими же скамейками и табуретами. Вдоль стен выстроились ряды огромных бочек с пивом. В глубине виднелась дверь в другое отделение, где хранились запасы вин и съестных припасов. Пылал очаг; над огнем на вертеле поджаривалась телячья нога. Тут же висели круги колбас, копченые окорока; на ларе лежали колеса сыров.

Хозяин - добродушный невысокий человек с большим животом и бегающими голубыми глазами - переваливаясь, быстро сновал между столами, покрикивая на слуг.

За одним из столов сидели приятели Ратибора - молодые подмастерья: оружейники, ножовщики, столяры, пивовары, мясники. На столе перед ними уже давно стояли два полуведерных медных жбана и лежало полкруга соленого овечьего сыра.

- Ого! Ратибор с рыжим Гавликом!.. Потеснитесь, братцы... Садитесь, ребята... Онеш, налей им, пусть догоняют нас...

Ратибор уселся и взял пододвинутую оловянную кружку:

- Эге! Видно, у ребят гроши завелись - вино хлещете вместо пива. Ну, на здоровье! - И он залпом осушил кружку, утерся рукавом камзола и отрезал кусок сыра. - Какие новости, ребята?

Один из подмастерьев, сапожник Сташек, подсел поближе к Ратибору и стал вполголоса сообщать самые последние новости;

- К хозяину в прошлую среду приходил один пан, он в Вышеграде частенько бывает, и тот пан говорил, что не сегодня-завтра у Польши с Литвой против немцев-меченосцев война вспыхнет. А король наш сторону немцев держит, потому что ему ихний посол сорок тысяч флоринов сунул. Король позволил ему у нас в Чехии и Моравии людей вербовать. Да, говорят, только триста человек навербовали, и то, слышно, всякий сброд - такие, что за гроши на кого хочешь меч подымут.

- У нас, я знаю, все на стороне поляков и литовцев, - вставил Ратибор, с интересом слушавший новости.

- А еще говорят, - продолжал Сташек, - что у нас в Чехии и Моравии многие паны и шляхтичи идут в войска Владислава - польского короля, и собирают их паны Сокол из Ламберга, Костка из Поступиц, Рановец из Пизова, Пыхта из Лихтенбурга и Ян из Троцнова. Уже сейчас собралось больше полутора тысяч охотников...

За соседним столом зашумели молодые голоса, затрещали скамейки и табуретки, зазвенели кружки. Шинок наполнился веселым гамом.

Ратибор оглянулся. В шинок ввалилась большая компания жаков - пражских студентов - и заняла соседние два стола. Сидевшая поодаль группа богато одетых молодых немцев недружелюбно поглядывала на студентов. Едва студенты расселись за столами, как один из них вскочил и бросился к Ратибору:

- Будь здоров, братец!

- Штепанек!.. Вот хорошо! Ты, значит, тоже этих мест не гнушаешься?

Штепан присел на край скамьи рядом с Ратибором.

- Какое там! Напротив, мне надо как можно больше с народом встречаться...

Ратибор вопросительно посмотрел на Штепана и, как видно, что-то сообразив, с силой ударил Штепана по колену:

- Правильно, Штепан, я понимаю тебя. Трудись для нашей Чехии!.. Что нового у вас в университете? Как пан Ян Гус, пан Иероним?

Штепан, слегка понизив голос, стал делиться новостями;

- Ты, конечно, слыхал о Кутногорском декрете.[16] Теперь у нас в университете хозяева - чехи. За эту победу мы, чехи, должны благодарить Яна Гуса и Иеронима Пражского, а также пана Яна из Троцнова, который через Микулаша Августинова помог нам добиться у короля этих прав. Немцы обозлились и ушли из университета.

- Давно хочу тебя спросить об одной вещи, да все забываю. Наш мистр в своих проповедях громит за смертные грехи и епископов и даже папу. А нападают на него только папа да попы, а король и чешское панство не только не преследуют мистра Яна Гуса, но даже не дают его в обиду попам. В чем тут дело?