За живой и мертвой водой - страница 54

стр.

Тарас ошибся. Как оказалось, часовой был выставлен и находился на своем посту в состоянии полного бодрствования… Первым его заметил сотенный. Богдан вдруг предостерегающе поднял руку и остановился. Не понимая, в чем дело, Тарас затаил дыхание, готовый в любое мгновение прийти на помощь, распластаться на земле или броситься наутек. Слегка повернувшись к реке, вытянув шею, сотенный смотрел вниз. Тарас видел только его ухо и щеку, и по тому, как вдруг округлилась эта щека, понял, что сотенный наблюдает что–то смешное и не может сдержать улыбку.

Хлопец осторожно шагнул вперед и заглянул за кромку обрыва. Там, внизу, у самой воды, на крохотной песчаной косе стоял какой–то дядька в коротком рыжем кожушке и шапке, с подвернутыми выше колен штанинами на тонких, молочно–белых ногах. Он держал в руках длинное ореховое удилище и следил за поплавком, медленно кружившимся в тихой и, видимо, глубокой заводи. Несомненно, это был часовой. Его винтовка стояла, прислоненная к обрыву, рядом с покрытыми портянками сапогами.

Богдан молча передал спутнику карабин и бесшумно скользнул вниз. Через несколько секунд оружие ничего не подозревающего часового оказалось в его руках. Взяв винтовку наперевес, сотенный начал приближаться к дядьке. На его лице играла злорадная улыбка. Не трудно было представить, что произойдет, когда сотенный, уставив дуло в спину часового, грозно окликнет его.

Однако Богдан не смог выполнить свой замысел до конца, все обернулось по–иному. Виной был поплавок… Он вдруг наклонился, пошел в сторону, быстро погружаясь в воду. Так клюет короп… Дядька немедленно подсек, но леска натянулась как струна, гибкое удилище согнулось дугой, заскрипело.

— Г–г–ух! — вырвалось из груди рыбака. Это было восклицание радости и отчаяния.

— Держи! — азартно крикнул ему Богдан, догадавшийся, что взяла крупная рыба. — Не дергай! Води, води!

Сотенный бросился к рыбаку на помощь, но зацепился ногой за корягу и растянулся на мокром песке.

— Послабляй! Води! Води! — кричал он, торопливо поднимаясь — Не дергай! Води кругами, не давай рвануть. Да не тяни, холера, оборвет. Оборвет, говорю тебе. Води ее на кругах!

Но дядька, видимо, был опытный рыбак. Он уже забрел по колено в воду и при сильных рывках попускал удилище, стараясь ослабить напряжение лески. Рыба металась из стороны в сторону, тянула в глубь омута, леска порола толщу воды, кончик удилища клевал водную гладь, словно хотел напиться.

— Попускай, попускай, — суетился за спиной рыбака сотенный. — Дай ей нагуляться. Не дергай, кому говорю! Уйдет… Упустит, дурачина. Да не дергай, холера тебе в бок!

Дядька сопел, удерживая рыбу. Советы сотенного только мешали ему. При новом рывке он сильно подался корпусом вперед и чуть было не бултыхнулся в воду, но успел переставить ноги.

— Га–а–ах! — вскрикнул он, оказавшись в воде по пояс, и оглянулся.

Тарас впервые увидел его растерянное усатое лицо.

— Упустит… — окончательно решил Богдан и, отбросив винтовку, начал торопливо снимать сапоги.

Он разулся, снял брюки, полез в воду.

— Дай сюда! Слышишь? Не дергай, не тяни, шляк бы тебя трафил! Что, у тебя головы нет?

Последние слова сотенный произнес почти плачущим голосом. Он протянул руку, чтобы схватить подаваемое ему дядькой удилище, но тут рыба из глубины пошла вверх, к середине реки, и леска вытянулась почти в одну прямую линию с удилищем.

— Не давай! — отчаянно крикнул Богдан, хватаясь за конец удилища. — Что ты делаешь, остолоп? Не давай на прямую. Уйде…

Там, куда тянулась леска, вода вспучилась, пошла буруном. Тарас увидел желтоватое пятно, а затем на поверхности появилась толстая рыбья спина с черным растопыренным плавником. Рыба сильно ударила по воде хвостом, косо кувыркнулась; перерезанная зубчатым плавником леска взлетела вверх и тут же повисла, свернувшись нелепыми, бессильными кольцами.

Часовой и сотенный, вцепившиеся руками в удилище, застыли. Видимо, какое–то мгновение они оба не могли поверить, что добыча ушла и надеяться уже не на что.

Первым пришел в себя дядька.

— Короп… — сокрушенно сказал он — Здоровый!

Богдан злобно взглянул на него.