За журавлями - страница 7

Тимохе было труднее. Его наставник Самовар чуть что — подзатыльники лепил. Только и слышишь, бывало: «Эй, раззява, ты как инструмент держишь?!»

Тимоха, правда, огрызался. А один раз, получив затрещину, схватил своего учителя за руки и так тряхнул, что у того очки с носу слетели. Хотели Тимоху выгнать из мастерских, да дядя Костя уговорил старого слесаря не поднимать шума, и Тимоха остался.

Иногда по мастерским ходил сам старший Щукин, с черной смоляной бородой, в распахнутой поддевке, похожий на Стеньку Разина. Тогда у мастера Лукича краснела лысина и он подобострастно объявлял: «Фрол Романович изволит идти!»

И когда Щукин проходил мимо ряда верстаков, за ним, отставая на шаг, семенил Лукич. Некоторые рабочие, которые робкие, кланялись, но большинство не замечали хозяина и продолжали свою работу: кто зубилом рубил, кто болванку ключа обтачивал, кто дрель вертел. После обхода Щукин распекал Лукича за непорядки, и нам сыпались штрафы. После таких посещений дядя Костя обычно наставлял робких.

— Что ты все кланяешься, Митрич, — обращался он к пожилому и смирному слесарю. — Надо рабочую гордость иметь. Он тебя за горло берет, штрафами давит, а ты поклоны бьешь.

— Верно говорит, — поддерживали дядю Костю слесаря. — Хоть он и «Стенька Разин», да не наш.

А штрафовали, бывало, за всякое: зазубришь крейц-месель — штраф, сломалось сверло — штраф, потерялся метчик для нарезки резьбы — двойной штраф.

Помню ясный весенний день 1916 года. Через закопченные, замызганные окна мастерской пробивается золотой сноп солнца. Во дворе завода зеленеет недавно распустившийся клен. У клена возятся столяры, затоваривают готовые замки в ящики.

— Возьми инструмент, Федя, — сказал мне дядя Костя, — и пойди на лабазы, там от большого замка ключ потеряли. Лабаз открыть не могут… От купца Скворцова прибегал мальчишка…

Я взял чемоданчик с инструментом и пошел на торговую площадь. День был теплый, солнечный. На площади, у лабазов стаями летали воробьи, по мостовой деловито, не торопясь, ковыляли сизари-голуби. У одного из складов вытянулась вереница телег. Приехавшие за отрубями и за другим товаром мужики из окрестных деревень сидели в стороне, у них был вынужденный перекур.

Я подошел к мужикам. Один из них рассказывал:

— Захворал быдто у царя ребетенок: день плачет, два плачет, а помочь ему нихто не может. Призвали дохторов разных: наших расейских, англиканских, еще хранцузких, ну и прочих… Дохтора головами крутят, градусник ставят, микстурами разными поят, а парнишке обратно худо. Не помогает… Тогда призвали, говорят, из Тюмени конокрада. Гришку Распутина. Составил он, сказывают, лекарство с наговором и вылечил парнишку… И через это первейшим помощником у царя стал… С царем у их навроде бы теперь дружба. Гришка его по плечу хлопает, папашкой называет… Сказывают, и министров назначает он, Гришка… На кого перстом укажет, тот и министр… Кажинный день, говорят, дорогое вино «мадеру» глушит, да за мамзелями ударяить… А харчуется с царского стола, ест-пьет — сколько душа примет, от пуза…

— Шарамыга… Жулик, — вставил кто-то.

— Известно, жулик, — согласился мужик и продолжал: — Висела, сказывают, во дворце, в одном зале огромадная люстра…

— А это что такое — люстра?

— Лампада такая, хрустальная, пудов на двадцать, — разъяснил мужик. — Ну, вот… Пробрался ночью Гришка в залу и подпилил крюк, на каком энта лампада висела… А утром и говорит царю: «Мальчонку в залу чтобы больше не пущать». — «В чем дело? — спрашивает царь. — Почему такое — не пущать?» — «Не пущать, и все тут… — говорит Гришка. — Было у меня ночью видение…» А через неделю люстра энта с потолка как хрястнется… Чуть людей не побила… А Гришке от царя награда вышла, за спасение наследника расейского пристолу…

— Оно, может, и правда все, — отозвался другой мужик, — да только Гришку энтого вместе с папашкой по спине мешалкой скоро погонят.

— Это кто ж погонит?

— Трудовой народ. Мы, мужики, да рабочие. Так и в газетке писано. — Мужик полез в карман армяка и достал замасленную, сложенную вчетверо газету. — Развернул ее. — Наш, деревенский, с лазарету привез, — объяснил он. — Да вот и статейка тут… — и подал к тянущимся рукам газету.