Загадки Древней Руси - страница 28

и ее прямого потомка — лужицкую, которая считается восточной ветвью культуры полей погребальных урн. И именно эти культуры В. В. Седов и ряд других исследователей считают прямыми предками славянского этноса, точнее — праэтноса, поскольку неизвестно, на каком языке говорили эти люди и как далеко этот язык «ушел» от общего языка всех тех, кто оставил культуру полей погребальных урн, а ведь это — предки и кельтов, и германцев, и италиков, и иллирийцев. Иначе говоря, именно потому, что лингвисты расходятся во мнении относительно скорости разделения этой общности на отдельные языки, никто не сказал точно, можно ли считать, что потомки носителей культуры полей погребальных урн, в том числе и носители лужицкой культуры, уже говорили на отдельных, самостоятельных языках, или их языки были еще только диалектами одного общего языка.

Прямым потомком лужицкой культуры эпохи раннего железа, то есть с начала I тысячелетия до н. э., была позднелужицкая культура. Она занимала ту же территорию, и немаленькую: все северное Прикарпатье, от верховьев Одера на западе (это уже предгорья Судет), через верховья Вислы, Западного Буга — до верховий Прута, Днестра, Южного Буга. Соседи у нее — в высшей степени разнообразные. С северо-запада — ясторфская культура — германцы. С севера и северо-востока, по южному побережью Балтийского моря — поморская культура — западные балты. С запада — латенская культура — восточные кельты. С юго-востока — фракийские культуры, но только в самом начале I тысячелетия до н. э. А уже с VII века до н. э. фракийцев из этого района вытеснили ранние скифы — степные североиранцы. И они как-то взаимодействовали с носителями лужицкой культуры: предметы скифского вооружения, хорошо известные по скифским памятникам, находят и на лужицких памятниках. Но других признаков культурного воздействия со стороны скифов нет, поэтому вряд ли оно было сильным. Скорее всего, это отдельные военные стычки с целью грабежа, как это во все времена водилось у кочевников.

Гораздо существенней было воздействие со стороны западных балтов. С середины VI века до н. э. носители поморской культуры вдруг начали двигаться на запад, на ареал лужицкой культуры. Они расселились по всему бассейну Вислы и даже дошли до Одера. Но при этом носители лужицкой культуры не были вытеснены со своих мест! По-видимому, это был не военный захват чужой территории, а просто «ползучая миграция», ведущая к смешению пришлого и аборигенного населения. И это хорошо прослеживается именно на археологическом уровне, то есть на остатках материальной культуры, особенно в погребальном обряде, который, как мы говорили выше, является устойчивым этническим маркером. Так вот, на той части ареала лужицкой культуры, куда пришли носители поморской культуры, постепенно складывался в результате симбиоза новый погребальный обряд — погребения остатков трупосожжений в грунтовых ямах под большими перевернутыми вверх дном глиняными сосудами. Такие сосуды по-польски называются клошами (а все это — на территории современной Польши). Отсюда — и название этой новой культуры, потомка лужицкой и поморской культур — культура подклошевых погребений. Это не значит, что все погребения внутри этой культуры совершались только таким образом: абсолютного однообразия в ритуалах никогда и нигде не было, особенно в культурах многокомпонентных, распространенных на больших территориях. Но это был ведущий погребальный обряд, давший название всей культуре. Если же говорить о других ее составляющих, то ее керамика, как один из главных археологических маркеров, унаследовала в основном лужицкие традиции, и лишь частично — поморские.

Так вот, самое важное. По мнению В. В. Седова и целого ряда других специалистов, именно культура подклошевых погребений и является собственно раннеславянской культурой [Седов, 1994, с. 127–130, 136–146]. Главный довод в пользу такого заключения: ретроспективный анализ всех основных компонентов заведомо славянских культур позднего средневековья показывает, что они эволюционно развивались именно из культуры подклошевых погребений. Эта последняя существовала как отдельное образование примерно с начала IV по начало I века до н. э. Она складывалась в бассейнах средней и верхней Варты и Вислы, а затем распространилась на запад до Одера и на восток до Припятского Полесья и Волыни.