Замуж за барристера - страница 46

— Спички? — переспросила Элизабет, стягивая сюртук с плеч. — Разве вы курите, мистер Рид?

— Нет, — улыбнулся он, вынимая коробок. — Но многие опрашиваемые свидетели становятся куда сговорчивее, если предложить им расслабиться с сигарой и помочь прикурить.

Он немного замешкался, решая, не слишком ли заденет стыдливость Элизабет, если повторно предложит ей воспользоваться своей верхней одеждой, однако страх перед ее простудой оказался сильнее опасений ее недовольства, и Энтони вернул ей сюртук. Поспешно вытащил из жилета перочинный нож и принялся превращать одну из досок в щепки, чтобы у Элизабет не было возможности отказать ему в этой крохе заботы и хоть ненадолго почувствовать себя нужным ей.

Повисшее молчание можно было истолковать как угодно, и Энтони заставил себя сосредоточиться на разведении огня. В последний раз ему доводилось заниматься этим в Итоне, и отсутствие практики могло сыграть с ним злую шутку. А расписаться в собственном бессилии помочь Элизабет казалось самым страшным наказанием из всех существующих на земле.

— Вы очень предусмотрительны, — негромко проговорила она, и следовало только догадываться, относились эти слова к спичкам или все-таки к сюртуку, потому что ее следующую фразу заглушил раскат грома. Энтони чиркнул спичкой, поджигая подготовленные щепки, потом опустился на колени, раздувая робкое пламя. И только когда огонь наконец занялся, вдруг подумал, что от английского эсквайра в эти минуты у него оставался разве что нож и уж точно не манера поведения. Тряхнув головой, он поднялся на ноги и уставился сквозь дверной проем на улицу. Лицо запылало не хуже костра. Он не имел представления, как разводят огонь истинные джентльмены, но уж точно они это делали не на четвереньках, почти распластавшись на грязном полу.

Воистину благими намерениями вымощена дорога в ад…

— Я пережду дождь на улице, чтобы не компрометировать вас своим присутствием, — проговорил Энтони, однако ее ответ вынудил его отказаться от попытки бегства.

— Мистер Рид… — в прозвучавшем у него за спиной голосе Элизабет не было и крохи насмешки, лишь такая тоскливая кротость, что он ошеломленно развернулся. Однако мисс Уивер смотрела на костер и не поднимала глаз. — Я догадываюсь, что своим вызывающим поведением исчерпала даже ваше безграничное терпение, но, быть может, если уж сама судьба столкнула нас сегодня, вы найдете в себе великодушия еще раз принять мои извинения?

Ничего не понимая, он сделал шаг вперед.

— Я всю ночь думал, как мне оправдаться перед вами за проявленную бестактность и отсутствие чуткости, — выдохнул Энтони, не желая, чтобы она даже секунду мучилась из-за него. От этого становилось больнее, чем от собственных неприятностей. — Мисс Уивер, я вчера обидел вас! Если после этого я вам неприятен…

Новый грохот — совсем уже близкий — сотряс стены и крышу фермы, вынудив Элизабет невольно вздрогнуть и ухватиться за полы его сюртука, словно ища в нем защиту, а у Энтони перехватило дыхание. На какое-то мгновение представилось, что это он сжимает ее в объятиях, утешая и укрывая от грозы. Pazzo*! Разве он будет когда-нибудь ей нужен?

Элизабет придвинулась ближе к огню, с наслаждением ловя его тепло. Или она ошибалась, и тепло шло вовсе не от костра, а от черного сюртука, чуть колющего обнаженные плечи и словно бы делящегося с ней жаром своего хозяина? Как бы он ни старался во всем соответствовать английской чопорности и бесстрастности, неподдающаяся итальянская страсть нет-нет да и прорывалась сквозь наносное, позволяя Элизабет узнать совсем другого Энтони Рида, к которому она против воли проникалась доверием и расположением.

Надо же, он развел для нее костер. Не погнушался собственными руками заготовить дрова и опуститься на колени, чтобы только она могла согреться.

Неужели она должна была разглядеть в этом недостойный джентльмена поступок? Напротив, Элизабет замирала от понимания того, что забота о ней пересилила в нем столь трепетное отношение к этикету. А ведь после очередной грубости мисс Уивер он имел право сделать вид, что вообще не заметил ее во мраке разгулявшейся стихии. Тогда и не вымок бы не хуже Элизабет. И не мерз бы сейчас в облепившей тело рубашке. Не вытирал бы рукой лицо, избавляясь от стекающих с волос капелек воды. Не пытался бы скрыть собственные неудобства от Элизабет, как будто в его власти было отвести грозу, а он этого не сделал.