Замуж за барристера - страница 47

Существовал ли на свете другой мужчина, способный на подобные поступки ради Элизабет? Или отцовское согласие на ее брак с мистером Ридом было не такой уж и блажью, какой она его посчитала? Быть может, Томас Уивер разглядел в нем нечто такое, что до сих пор отказывалась замечать Элизабет?

Энтони…

— Я искала повод, чтобы нанести вам визит, — почему-то обрадовавшись собственным мыслям, произнесла она. Мистер Рид быстро взглянул на нее, потом перевел взор на лежавшие у входа корзинки.

— Я нашел его, — просто ответил он, и от этого Элизабет вдруг стало легко и необъяснимо весело.

— Несмотря на искренние переживания Эмили за Джозефа, я не удивлюсь, если она оставила их у вас нарочно, — заметила она. — И вам сильно достанется, мистер Рид, если вы лишите мою сестру возможности наведаться к вас и исправить оплошность лично.

— Вот уж чего бы я желал в последнюю очередь, так это расстроить мисс Эмили, — Энтони решил принять ее слова за правду, слишком хорошо понимая, что постоянно ищет в них подвох только из страха влюбиться в своего ангела еще сильнее. Потому что если то, какой она казалась, было истинным, то выкарабкаться он уже не сможет. Слишком хорошая. Слишком правильная. Слишком… необходимая… — Прикажете вернуть корзины в Кловерхилл? Но тогда вам придется пообещать, что мисс Эмили заглянет к нам в самое ближайшее время, иначе мне достанется от Джозефа куда как сильнее, чем от вашей сестры. Уж в нем-то милосердия ни на пенс.

Элизабет, показалось, скрыла улыбку, а ему вдруг пришло в голову, что она могла устать после пешей прогулки и борьбы со стихией. Идея была не самой блестящей, но Энтони, перевернув одну из корзин и опустив ее вверх дном возле костра, все же предложил Элизабет присесть.

— Благодарю! — с самой глубокой искренностью ответила она, аккуратно устраиваясь на импровизированном стуле. Потом посмотрела на Энтони и со столь очаровательной улыбкой призвала последовать ее примеру, что он не смог отказаться. Сидеть на низкой неустойчивой корзине было неудобно, но это неудобство сторицей окупалось близостью и приветливостью мисс Уивер. — Папина бывшая няня, миссис Бенсон, заболела, — дождавшись завершения очередного раската грома, сказала Элизабет. — Папа вчера ездил в Бриджуотер за лекарством, вернулся уже ночью. Вот я спозаранку и поспешила к миссис Бенсон. Она горничных наших на порог бы не пустила: никому не доверяет. Пришлось очень потрудиться, чтобы убедить ее начать лечение. Надо было, конечно, переждать грозу у нее, но я и так уже опаздывала к завтраку…

— Так вы еще не завтракали? — воскликнул Энтони и снова огляделся вокруг, как будто на заброшенной ферме можно было обнаружить какую-нибудь снедь. — Простите, если бы я догадался наполнить хоть одну корзинку ответным угощением, вам не пришлось бы сейчас мучиться хотя бы от голода.

Элизабет с удивлением посмотрела на его расстроенное лицо.

— Мне кажется, вы слишком много требуете от себя, мистер Рид, — мягко заметила она. — Знать будущее доступно только богу.

Что тут было ответить? Она подозревала его в гордыне, а он просто не мог позволить себе упасть в ее глазах. Потому что любой промах мог оборвать это нежданную благодать ее внимания. Конечно, однажды она все узнает и отвернется от него, как и должна. Но пока еще у него были эти мгновения нечестного счастья, и он хотел сделать все, чтобы Элизабет хотя бы вспоминала о нем с теплотой, а не с неприязнью.

— Quindi manda gli angeli sulla terra**, - коротко улыбнулся Энтони, но поднять на нее глаза так и не посмел. Вряд ли она могла помнить о той роли, что сыграла в его жизни: ей тогда было всего шесть лет, а детская память обладает милосердной способностью хранить в себе лишь самое лучшее, к чему их первую встречу никак нельзя было отнести. Всей душой Энтони желал, чтобы Элизабет все забыла и никогда не терзалась подобными вещами. И все же в голову все чаще приходила крамольная мысль: а если бы Лиз вспомнила? Если бы узнала и все поняла? Стала бы относиться к нему с нынешним участием? Или разом бы оборвала, убив неуместную надежду? — Чтобы те могли отвести беду и избавить от непреодолимого отчаяния.