Западная философия от истоков до наших дней. Т. 1–2. Античность и Средневековье - страница 39

Разрушив самую возможность достижения абсолютной истины — aletheia, — Горгий вступает на путь мнения — doxa. Однако и эту дорогу он полагает более чем ненадежной. Он ищет третий путь, путь разума, ограничивающегося освещением фактов, обстоятельств, ситуаций жизни людей и города, и это не наука, дающая определения и абсолютные правила, и не бродячий индивидуализм. Это анализ ситуаций, описание того, что надо и чего не надо делать. Горгий, таким образом, — один из первых представителей этики ситуаций. Обязанности зависят от момента, эпохи, социальной характеристики; один и тот же поступок и хорош, и плох, в зависимости от того, к чему он относится. Ясно, что это теоретическое сочинение, выполненное без метафизической базы и принципов, содержало в себе немало расхожих мнений; это объясняет странное соотношение нового и традиционного, характерное для Горгия.

Вместе с тем вполне новой была его позиция в отношении риторики. Если нет абсолютной истины и все ложно, слово завоевывает свою автономию, почти безграничную, коль скоро оно не связано с бытием. В своей онтологической независимости слово всеядно, открыто и готово ко всему. Теоретическое открытие Горгия и состоит в обнаружении слова как носителя убеждения, верования и внушения, невзирая на его истинность. Риторика — это искусство убеждения, т.е. того, что использует возможности слова. Это искусство в Греции V столетия было подлинным "штурвалом в руках государственного деятеля" (В. Йегер). Политика поэтому называли ритором, способным убеждать судей в трибуналах, советников в совете, членов народного собрания, своих граждан в любом сообществе. Значимость риторики очевидна, как ясен для нас и небывалый успех Г оргия.

Горгий был первым философом, который искал теоретический смысл того, что мы сейчас называем эстетической ценностью слова и сущностью поэзии. "Поэзию в ее различных формах, — говорил он, — я называю неким размерным суждением, и тот, кто слушает, попадает в плен, дрожа от страха, сострадая, льет слезы, трепещет от горя, его душа страдает от действия слов, счастья и несчастья других делаются его собственными".

Искусство, как и риторика, есть движение чувств, но в отличие от риторики оно вне практических интересов. Более того, Горгий умеет объяснить, что такое поэтический обман, когда "обманывающий поступает лучше того, кто не обманывает, а обманутый — мудрее того, кто не обманут". Обманывающий, т.е. поэт — лучший, ибо наделен творческим даром поэтических видений, а обманутый выигрывает, ибо способен принять и этот обман и творение. И Платон, и Аристотель не прошли мимо этих мыслей: первый — чтобы отвергнуть ценность искусства, второй — чтобы открыть потенцию катарсиса, очищающего поэтическое чувство.

Немалым успехом в Афинах пользовались лекции Продика (родился на Кеосе около 470 — 460 года до н. э.). Его известная работа называлась "Горы" (возможно, по имени богинь плодородия). Продик был учителем спора. (Сократ шутливо называл его "мой маэстро".) Предлагаемая им техника основывалась на синонимии, т.е. различении синонимов и точном определении оттенков смысловых значений. Такая техника немало повлияла на методологию Сократа по части исследования того, "что есть это", т.е. сущности различных вещей. В этике он стал известен своей интерпретацией софистической доктрины на примере знакомого мифа о Геракле, который на распутье делает выбор между добродетелью и пороком, где добродетель интерпретировалась как подходящее средство достижения истинной выгоды и настоящей пользы.

Оригинально его понимание богов. По Продику, боги суть не что иное, как "гипостазирование полезного и выгодного". "Древние придумали богов в силу превосходства, избыточности, которые от них проистекали: солнце, луна, источники всех сил, которые влияют на нашу жизнь, как, например, Нил на жизнь египтян".

Общим местом стало утверждение о том, что софисты противопоставляли "закон" "природе". В действительности мы не находим этого ни у Протагора, ни у Горгия, ни у Продика, однако видим нечто похожее у Гиппия из Элиды и у Антифонта, деятельность которых приходится на конец V в. до н. э.