Западная философия от истоков до наших дней. Т. 1–2. Античность и Средневековье - страница 38
С тех пор человек причастен божественному уделу, только он по родству стал признавать богов и принялся воздвигать им алтари и кумиры. Затем он научился членораздельно говорить и давать всему названия, а также изобрел жилище, одежду, обувь, постель, добыл пропитание из почвы. Так люди сначала жили разрозненно, городов еще не было, они погибали от зверей, ибо были слабее их...
Потом они стали строить города для безопасности. Однако едва собирались вместе, начинали ссориться и обижать друг друга, ибо не было у них уменья жить сообща, так приходилось им расселяться и гибнуть.
Тогда Зевс, испугавшись, чтобы не погиб весь наш род, посылает Гермеса ввести среди людей стыд и правду, чтобы они служили украшением городов и дружественной связью.
Вот и спрашивает Гермес Зевса, каким же образом дать людям правду и стыд. Так ли их распределить, как распределены искусства? Ведь одного, владеющего искусством врачевания, хватает на многих, не сведующих в нем. Так и со всеми другими мастерами. Так как же установить правду и стыд меж людей?
— Всем, — сказал Зевс, — пусть все будут к ним причастны; не бывать государствам, если только немногие будут этим владеть как искусством. И закон положи от меня, чтобы всякого, кто не может чувствовать стыд и правду, убивать как язву общества.
Так-то, Сократ, и вышло по этой причине, что афиняне, как и все остальные люди, когда речь заходит об уменье плотника или другом мастерстве, не слушают дилетантов, и правильно делают. Когда же совещаются по части гражданской добродетели, где все дело в справедливости и рассудительности, тогда каждому подобает быть причастным добродетели, а иначе не бывать государству. Вот в чем причина, Сократ.
А чтобы ты не думал, что тебя обманываю, вот другое доказательство... если кто скажет, что он — хороший флейтист, или присвоит себе другое мастерство, какого у него нет, то его либо поднимут на смех, либо сердятся, как на помешанного. Когда же дело касается справедливости и других гражданских добродетелей, то даже человек, известный своей неправедностью, вдруг станет говорить о себе всенародно правду, то такую правдивость все сочтут безумием. Ведь считается, что каждый, кем бы он ни был на самом деле, должен называть себя справедливым, а тот, кто не прикидывается справедливым, не в своем уме. Поэтому необходимо всякому так или иначе быть причастным справедливости, в противном случае ему не место среди людей.
Платон. "Протагор", 320 — 323с
Горгий и риторика
Горгий родился в Леонтинах, на Сицилии между 485 — 480 годом до н. э. и прожил более века, оставаясь в прекрасной физической форме. Путешествуя по всей Греции, он снискал широкое признание. Его известное философское сочинение имеет заглавие, обратное названию работы Мелисса, — "О природе, или О небытии". Если Протагор двигается от релятивизма и на его основе развивает метод антилогии, то Горгий отталкивается от нигилизма и возводит на нем здание своей риторики. Трактат "О природе, или О небытии" — это своего рода манифест западного нигилизма, в основании которого три тезиса:
1. Не существует бытия, т.е. существует ничто. В самом деле, если философы формулировали бытие таким образом, что их заключения взаимно аннулировали друг друга, и если бытие "ни единое, ни многое, ни несотворенное, ни сотворенное", то, стало быть, оно ничто.
2. Даже предположив, что бытие существует, его невозможно было бы познать. Горгий пытался поддеть принцип Парменида, ибо, согласно последнему, мышление — это всегда и только мышление о бытии, а небытие немыслимо. Среди мыслимого (как, например, бегущие по морю блики, призраки) есть и несуществующее (химеры), однако и это мыслимо. Между мышлением и бытием, стало быть, есть разлом и зазор.
3. Даже предположив, что бытие мыслимо, мы не можем не признать, что оно невыразимо. Ведь слово не может передать подлинным образом то, что отлично от него. "То, что некто видит, как же может он передать в слове? И чем же это должно стать для него, кто слушает, не видя? Значит, как зрение не воспринимает звуки, так слух понимает звуки, а не краски и цвета; и уж ясно, что говорит тот, кто говорит, а цвет и опыт не говорят ничего".