Западный рубеж - страница 25

Значит, мои сетования все равно никто не услышит и не поможет, и те вопросы, что можно решить с помощью радиоперехвата, придется решать оперативным путем. И с установкой радиостанции на бронепоезд дела идут плохо. То того не хватает, то этого. И главное — нет специалиста, чтобы взялся всю эту технику обслуживать. Что проку от радиостанции, если на ней некому будет работать?

А у меня новая бюрократическая коллизия. Вроде бы, сейчас я должен заняться проверкой на «вшивость» радиста с ледокола «Таймыр». Ну, не сам, а как сказано выше, озадачить Никиту Кузьменко, дав ему в помощь одного-двух человек. Но беда в том, что оный ледокол, как и все остальные суда, базирующиеся в Архангельске и Мурманске, теперь относится к ведению Управления морского транспорта Белого моря, а его начальник, товарищ Черкасов, уполномоченный наркомата путей и сообщений, прибыл из столицы вместе с пятью товарищами из Трансчека. А данные товарищи чересчур ревностно принялись за дело, пытаясь не столько обеспечить безопасность и порядок в порту, сколько оградить его от всякого вмешательства губчека. Мол — вы в наш монастырь не лезьте, сами с усами, да еще из Москвы! Классика жанра. Все стремятся расширить сферу своего влияния и не допустить в нее чужаков. Правда, со мной они связываться не решались, понимая, что начальник губчека, имевший статус «особоуполномоченного», способен поставить всех на четыре точки, и никто его (то есть, меня) не осудит. Но в отношении моих оперативников, своих коллег, кстати, вели себя просто по-хамски. Мало того, что требовали регулярно отчитываться о своих действиях, так у них еще хватило наглости заявлять, что для решения некоторых вопросов к ним должен явиться сам товарищ Аксенов, чтобы согласовать действия губчека с трансчека. Нет, я конечно все понимаю, у каждого своя работа, но, когда тебе вставляют палки в колеса, а чисто формально, вроде бы, придраться не к чему, я начинаю звереть.

Что ж, мы люди законопослушные, и в порт без разрешения «транспортников» не лезем. Другое дело, что в порту, столичная ты штучка, жить не станешь, придется выходить в город. А там… Здравствуйте, а позвольте документы посмотреть? Но отчего же вы, дорогие мои коллеги, приезжаете в провинцию со старыми документами, если согласно инструкции за номером шестьдесят пять дробь двенадцать от третьего марта тысяча девятьсот двадцатого года в служебном удостоверении сотрудника ВЧК должна находиться его личная фотография? Конечно, верим, что вышеупомянутые товарищи представляют Транспортный отдел ВЧК, но кто сказал, что они — это вы? Может, злоумышленники вкрались в доверие славных товарищей из Трансчека, убили и воспользовались их документами? Знаете, бывали прецеденты. Так что, будьте любезны, сдайте оружие, дергаться не стоит. А теперь посидите немножко, пока Москва не соизволит ответить на наш запрос. Мы даже фотографии сделаем, чтобы по ним в столице вас опознали. Нет, не трупы опознали, не пугайтесь, живых. Но кто виноват, что паровозы медленно ходят? До Москвы целая неделя, обратно еще неделя, да еще время требуется, чтобы фотографии сделать, сопроводительные курьеру выписать. Ах да, край у нас дикий, поезда ходят раз в неделю, как раз сегодня ушел, теперь придется следующего ждать. Да, лошадей придется запрячь, а на чем вагоны тащить? Говорю, край у нас дикий, лопари до сих пор на паровозы с рогатиной бросаются. И совершенно правильно говорите, товарищи, что начальник водно-транспортного отдела ВЧК товарищ Жуков, большевик с партстажем с тысяча девятьсот девятого года рассердится, и выйдет с жалобой на действия начальника Архчека к самому Дзержинскому или прямо на коллегию ВЧК! И поделом этому Аксенову. Зачем это Аксенов себя ведет, как сатрап? Да, достанется ему. А заодно и самому товарищу Жукову, который отправил подчиненных в важную командировку без документов. Что же ему на коллегии-то скажут, а? И вы сами, об инструкции знали, а документы поменять не соизволили. Хм. Феликс Эдмундович непорядка не любит. Нет, вы точно чекисты? Странно. Настоящий чекист не забывает о четком выполнении инструкций.