Запах лимона - страница 5

— Неужели он взял с собою документы? Нет, не может быть. Но скорей, скорей, в ГПУ… Нет дорогого товарища Бориса… Что это? Слеза? нет, так что-то в глаз попало…

— Что вы, товарищ председатель! Тов. Борис никогда не брал с собой секретных документов. Они в несгораемом шкафу. — Скорее за работу, эти документы для них крайне важны!

Брук радостно — Стону: «БН. 37 сообщает: этот Борис устранен!». Стон радостно — сэру Вальсону. Скептически — сэр Вальсон: «Так. Да, да. Полезно, но они найдут другого Бориса. Пока время во всяком случае выиграно, но необходимо перейти к решительным действиям. Отдайте распоряжение. Срочно. Я не люблю повторять. Н.Т.У. — это все. Или мы, или они. Скорей, скорей!».

Заместитель покойного Бориса и председатель снова согнулись над шахматной диаграммой. «Тов. Кривцов, тебе Борис не передавал, о чем он говорил с Петровым? Нет? Да, ведь Борис не любил делиться своими предположениями, не окончив работы. А он мне сказал, что после разговора с Петровым у него появилась одна идейка. Борис зря не сказал бы. Надо будет спросить у Петрова, о чем они говорили. Он должен прийти утром, я ему назначил. Пора бы. Выслать пропуск? Я дал ему постоянный еще вчера».

Звонок внутреннего телефона. «Да? А, хорошо, хорошо! Конечно, пропустите. Это Петров. Легок на помине».

Тот же ясный рассвет, которого не дождался тов. Борис. На грязноватом плюше гардин в номере гостиницы утреннее солнце. Петров проснулся. Где он? Ах, да, в Баку. А в голове все перемешалось: и желтый чемоданчик, и Верочкин мешочек, и Ирина Петровна и, неожиданно, тюрьма. Маленькие часики на стальном браслете едва дотащились до шести, а спать уж совсем не хочется. В номере душно. Хорошее утро, раннее солнце зовет на улицу. В голове легкая боль, — у затылка. Щемит что-то. Какое-то беспокойство… Да после таких историй разве можно быть спокойным? Впрочем, мы теперь уже ко всему привыкли. Какое счастье, что все уже ясно и кончено.

Ясно и кончено? Петров в Баку думает, что кончено. Стон в Лондоне полагает, что только еще началось. Но что началось и что кончено, оба знают только наполовину. А странный человек с поношеным лицом актера, заставший в постели своего крепко спавшего знакомого, сует ему в лицо свежую телеграмму и думает, что еще и не начиналось.

Ворочается Петров. Черт, как душно! И тоскливо как-то. А, нет же. Просто надо встать. Умыться, побродить, пройти к морю. Хорошо бы выкупаться. Раз, два!.. Вскочил, потянулся под кран. К черту тоскливое настроение, вместе с этой мыльной водой. Дело не даст тосковать, огромное, ответственное, — дело трудящихся всего мира!

Хорошо утром бродить по пустому городу. Море едва слышно, лениво, как бы играя, ударяется о гранит. Петров — взад и вперед по мосткам пристани № 15. Слева, должно быть, черный город — город вышек серой дымкой затянут. На набережной еще никого, в этом месте, по крайней мере. Впрочем, два каких-то рваных не то амбала, не то грузчика, тоже сошли с берега на досчатый помост. «Таварыщ. Пазвол прыкурыт». Протянул папиросу, хотел спросить что-то и вдруг захлебнулся словом. Неожиданно короткий удар. Нелепо взмахнули руки, и с мостков вниз. Запрыгала лодка под мостками от неожиданного груза. Двое прыгнули следом вниз. Никто не видал — значит, лодка наша. Сбит замок. Весла в уключинах… Лодка описывает длинную дугу от берега и снова к берегу.

На дне длинный тюк, в плотной парусине. Через час этот тюк втаскивают, как нечто неживое, в третий этаж грязного дома на самом краю города.

Петров очнулся в маленькой конуре, на непокрытой кровати. Во рту — грязная тряпка. Руки и ноги не свои под туго стянувшей их веревкой… Осмотрелся. Двое чисто одетых джентльменов изучают содержимое его карманов. Говорят по-тюркски, в уверенности, что он не понимает. Вот где пригодились Петрову его восточные языки. — «Хе! Партбилет. Удостоверение. Хе! Пропуск в ГПУ. Еще лучше. Это нам все пригодится. Знаешь что? Мне пришла в голову такая штука. Роста мы одинакового. Его френч на мне как вылитый. Бородка? Ну, бородка пустяки. Через десять минут ты не отличишь меня от него. Я думаю, что нам полезно побывать в ГПУ вместо него. Может быть, узнаем что-нибудь насчет этих документиков. За это уплатят не так, как за мелочи».