Запас прочности - страница 39
На продувание главного балласта пущены дизеля.
Все идет нормально. И вдруг замечаю, что стрелки тахометров, показывающие скорость вращения гребных валов, стоят на нуле. Из электромоторного отсека докладывают, что вырубило автомат первой группы аккумуляторной батареи. Что делать? Подводная лодка ни в крейсерском, ни в позиционном положении. Нужно или всплывать до конца, или снова погрузиться и под водой разбираться, в чем дело. Решил продолжать продувать балласт, так как времени для зарядки очень мало.
И тут широко раскрывается переборочный люк второго отсека и в клубах черного дыма показывается перекошенное лицо вестового Данилина. Он кричит:
— Пожар! Горят аккумуляторы!
Надрывный кашель мешает ему говорить.
По кораблю звучит сигнал пожарной тревоги. В центральный пост прибегает аварийная партия во главе со старшим инженер-лейтенантом Сорокиным.
— Останетесь здесь, — говорю я ему. — Балласт больше не продувать. Заряжать только вторую группу аккумуляторов. А я пойду с аварийной партией.
С мостика торопливо спускается капитан 3 ранга Тураев. Докладываю ему о принятых решениях и с его разрешения иду во второй отсек. Здесь разгром. Матросы выбрасывают мебель в первый отсек. Туда же отправляют и снятые с палубы листы настила. Малахов закрыл асбестовыми матами два аккумулятора, из которых еще валит едкий дым. Дышать нечем. В отсеке полумрак. Картина такая, что у меня под пилоткой зашевелились волосы. Чувствую, кто-то прикоснулся рукой к моему плечу. Оборачиваюсь. Старший политрук Пономарев. Он уже здесь. И как всегда, оказывается самым нужным человеком. Спокойный, энергичный. Кажется, уже одно его присутствие исключает растерянность и панику.
— Ничего страшного, дивмех, — говорит он. — Докладывайте на мостик, что открытого огня больше нет. — Голос комиссара звучит ровно. На худощавом лице не дрогнет ни один мускул. — Говорите людям, что дальше делать.
В тот час я проникся величайшим уважением к Пономареву. Таким должен быть настоящий офицер. Как бы страшно ни сложилась обстановка, будь спокоен и деятелен, чтобы у подчиненных и сомнения не зародилось в твоих знаниях и в твоей выдержке. Я окончательно беру себя в руки. Стараюсь командовать бодро, уверенно. И матросы повеселели. Даже шутки послышались.
— Может, пора и отбой скомандовать? — говорит комиссар.
Это он о пожарной тревоге. Пока она не отменена, весь экипаж чувствует себя как на иголках.
Что ж, пожалуй, комиссар прав. Опасность повторного возгорания устранена, незачем напрасно дергать людей. Вызываю по переговорной трубе центральный пост, велю передать командиру просьбу об отбое тревоги. Через минуту по отсекам прозвучал соответствующий сигнал.
Осматриваю батарею. Работы предстоит уйма.
Отчего же все произошло? Последствия бомбежки? Но перед зарядкой Малахов проверил батарею, было все в порядке. Приказываю ему снова замерить изоляцию. Вижу, как он берет вольтметр. Одну его клемму подсоединяет к токоотводной шине батареи, другой прикасается к ребру шпангоута. Пожимает плечами. Потом подсоединяет концы приводов к двум клеммам аккумулятора. И бледнеет.
— Товарищ капитан третьего ранга, — кричит он мне, — вольтметр не работает!
Принесли другой. Он показал, как говорят электрики, «полный корпус». Короткое замыкание! Вот почему, когда мы дали ток, батарея загорелась. Мы еще легко отделались. Мог бы и взрыв произойти!
Малахов растерянно и виновато смотрит на меня. Во мне все кипит. Надо быть безнадежным профаном, чтобы поверить неисправному вольтметру…
— Виктор Емельянович! — Комиссар отводит меня в сторону. — Возьмите себя в руки. Ошибкой Малахова можно заняться и после. Сейчас надо спасать батарею.
Понемногу остываю. Действительно, есть дела поважнее разговора с Малаховым. Надо быстро принять решение. С аварийной батареей пока ничего не сделать, займемся ею, когда ляжем на грунт. А пока будем заряжать вторую группу аккумуляторов, расположенную в четвертом отсеке.
Поднимаюсь на мостик, чтобы посоветоваться с командиром.
Над морем темь непроглядная. Лодка стоит без хода. Гулко стучит дизель, заряжая батарею. Напрасно озираюсь вокруг — словно тушью все залито. И вдруг где-то далеко, видимо на вершине Гогланда, вспыхнул луч прожектора. Плавно опустившись до горизонта, он медленно скользит по морю. Вот-вот заденет нос подводной лодки, но в самый последний момент поднялся выше, пронесся над мостиком и погас вдали за кормой. Так повторяется несколько раз. Видимо, там, на вершине острова, что-то мешает прожектору опустить свой луч ниже и осветить подводную лодку.