Запас прочности - страница 38

Мало того, что они довольно точно сбросили бомбы. Теперь они могут вызвать сюда и вражеские катера, а мы не имеем возможности уклониться от них — вышла из строя шумопеленгаторная аппаратура. Вот к чему приводит ошибка одного члена экипажа!

На помощь Семину старшина радистов главстаршина А. С. Ермолаев направил командира отделения радистов Г. М. Метревели. К счастью, им удалось быстро найти неисправность и устранить ее.

— Шумопеленгатор работает! — поступил доклад в центральный пост.

И сразу же новый доклад:

— Слышно приближение двух катеров.

Тураев волнуется. Я понимаю его: в самом начале похода такие неприятности!

Малахов разобрал ПАЗ. Оказывается, поломался храповичок, включающий сопротивление. Велю снять эту деталь с одной из циркуляционных помп охлаждения дизелей и поставить сюда. Через десять минут трюмно-дифферентовочная помпа заработала. Мотористы вручную выпиливают храповичок, чтобы поставить его на место снятого.

— Где катера? — запрашивает командир.

Гидроакустики отвечают:

— Катера ходят, но не приближаются.

Мы переглядываемся с командиром. Он молча кивает головой. Я так же безмолвно подаю знак командиру отделения трюмных старшему краснофлотцу И. П. Змиенко. Он включает трюмно-дифферентовочную помпу на осушение уравнительной цистерны. Через пять минут выключаем ее. Акустики прослушивают горизонт. Кажется, противник не услышал нас. Снова пускаем помпу, чтобы откачать лишний балласт.

В 19.27 тихо оторвались от грунта. И — новая неприятность: мичман Н. А. Балакирев докладывает, что заклинило кормовые горизонтальные рули.

Пытаемся перейти на ручное управление. Боцман прикладывает все силы — штурвал не вращается. На помощь ему спешит командир отделения рулевых старшина 1-й статьи Б. А. Звягин. Вдвоем они осиливают неподатливый штурвал. Почти милю управлялись вручную. И вдруг штурвал пошел легко, словно порвалась какая-то проволока, которая его удерживала.

Когда постепенно в центральном посту все наладилось, я снова вызвал Малахова, который долго не возвращался из пятого отсека.

— Ну как с храповичком?

— Его будет делать моторист Осовский, если мичман Лавриков не найдет запасной. Говорит, что у него был где-то запрятан, да не знает, подойдет ли по размеру.

— А почему вы так долго не возвращались?

— Помогал электрикам привести в порядок ходовые станции. При взрывах там посыпались кожухи, чуть не произошло короткое замыкание. Пришлось заменить искровые размыкатели.

— Идите в свой отсек. Немедленно замерьте корпусное сообщение аккумуляторной батареи.

Вдали за кормой раздалось два взрыва. Гидроакустики доложили:

— Увеличив скорость, катера удаляются.

Лицо командира корабля светлеет.

— Перехитрили мы немцев. Они привыкли, что наши подводные лодки ходят южным фарватером или через Нарвский залив. Поэтому и сейчас решили, что мы ушли на юг. А мы попытаемся пройти северным фарватером.

Северный фарватер? Я вспоминаю, что слышал о нем. Он очень трудный для подводных лодок: узкий, как ущелье в горах, а в одном месте совсем мелкий, не случайно штурманы зовут эту точку перевалом. Фарватер этот проходит у самой северной оконечности острова Гогланд и зорко охраняется противником.

Из второго отсека Малахов докладывает, что аккумуляторная батарея не только не пострадала, но даже подсохла и ее изоляция улучшилась. Значит, жить можно!

Переползаем на брюхе через перевал. Я сам распоряжаюсь работой трюмных. Нужна величайшая осторожность. Иначе поломаем о камни гребные винты или вертикальный руль. Все же трижды касаемся камней, к счастью, носовой частью корпуса. Наконец на глубине семи метров переваливаем через седловину подводного хребта. Глубины стали увеличиваться. Пронесло! Молодец Ильин! Даже бомбежка не помешала нашему штурману точно вести счисление. Поэтому так удачно и сумели пройти через такую узкость.

В полночь на пустынном Гогландском плесе решили всплыть для зарядки батареи. Заряжать ее будем без хода: кругом минные поля.

Продуваем балласт. Как только лодка всплыла, командир, вахтенный офицер М. И. Булгаков и сигнальщики-наблюдатели Карпов и Бондаренко вышли на мостик. Комиссар старший политрук Федор Алексеевич Пономарев задержался в боевой рубке.