Запертая комната - страница 29

Известно, однако, что дивиденды прямо пропорциональны капиталовложениям; живя в обществе «смешанной экономики», они хорошо усвоили эту истину. А цель, которую они себе поставили, была достаточно амбициозной.

Мальмстрём и Мурен работали во имя идеи, которую новой отнюдь не назовешь, но от этого она нисколько не проигрывала.

Они собирались еще разок как следует потрудиться, а затем уйти на покой.

Осуществить наконец действительно большую операцию.

Приготовления были в основном завершены, проблема финансирования решена, план почти полностью разработан.

Они не знали еще где и когда, зато знали самое главное: как.

До заветной цели оставалось совсем немного.

Хотя Мальмстрём и Мурен, как уже говорилось, были профессионалы с изрядным опытом, до настоящих воротил они не доросли.

Настоящие воротилы не попадаются.

Настоящие воротилы банков не грабят. Они сидят в конторах и управлениях и нажимают кнопки. Они ничем не рискуют. Они не посягают на священных коров общества, а занимаются легализованным присвоением, стригут шерсть с рядовых граждан.

Они наживаются на всем. Отравляют природу и людей – потом «исцеляют» недуги негодными лекарствами. Намеренно запускают целые городские районы, обрекая их на снос, – потом строят другие дома, которые заведомо хуже старых.

Но главное – они не попадаются.

А Мальмстрём и Мурен попадались, их словно преследовал злой рок. Но теперь, кажется, они разобрались, в чем их ошибка: разменивались на мелочи.

– Знаешь, о чем я думал там, под душем? – спросил Мальмстрём.

Он только что вышел из ванной и теперь тщательно расстилал на полу купальную простыню; второй простыней он обернул бедра, третья лежала на плечах.

Мальмстрём был болезненно чистоплотен. В этот день он с утра уже четыре раза принял душ.

– Знаю, – ответил Мурен. – О бабах.

– Как ты угадал?

Мурен, в шортах и белой сорочке, сидел у окна и обозревал Стокгольм, приставив к глазам морской бинокль.

Квартира, в которой они пребывали, помещалась в многоэтажном доме в квартале Данвиксклиппан[24], на высоком берегу залива, и из окна открывался недурственный вид.

– Нельзя смешивать баб и работу, – сказал Мурен. – Сам убедился, к чему это приводит.

– А я ничего и не смешиваю, – обиженно возразил Мальмстрём. – Уж и подумать нельзя, да?

– Почему же, – великодушно уступил Мурен. – Думай на здоровье.

Он следил за белым пароходом, который шел к проливу Стрёммен.

– Гляди-ка, «Норршер»[25], – сказал он. – Подумать только, жив еще.

– Кто жив?

– Тебе не интересно. А ты о ком именно думал?

– О девицах в Найроби. Секс-бомбы, правда? Я всегда говорил: негры – это что-то особенное.

– Не негры, а африканцы, – наставительно возразил Мурен. – А в данном случае африканки. Женский род, а не мужской.

Мальмстрём побрызгал дезодорантом под мышками и в других местах.

– Все-то ты знаешь, – сказал он.

– К тому же ничего особенного в них нет. Просто тебе так показалось после долгого сексуального поста.

– Да уж точно. Кстати, а у твоей на лобке тоже волос было до черта?

– Ага, – кивнул Мурен. – Сейчас припоминаю – прямо лес густой. И к тому же жесткий, как щетка. Гадость.

– А сиськи?

– Черные. Чуть обвислые.

– Моя вроде бы сказала, что она содержанка. Или служанка. Может такое быть?

– Она сказала, что официантка. Твой английский, похоже, чуток заржавел. Кстати, тебя она приняла за машиниста локомотива.

– В любом случае похотлива донельзя. А твоя кто?

– Перфораторщица.

– Гмм.

Мальмстрём достал новое белье и носки, разорвал полиэтиленовую упаковку и начал одеваться.

– Этак ты все свое состояние на трусы растратишь, – заметил Мурен. – Непонятная страсть, ей-богу.

– Да, цены растут – кошмар.

– Инфляция, – сказал Мурен. – И виноваты мы сами.

– Мы? Ты что, столько лет в кутузке…

– Мы кучу денег выбрасываем на ветер. Все ворюги – жуткие моты.

– Уж только не ты.

– Так ведь я редкое исключение. Кстати, у меня немало уходит на еду.

– Ты жмот, в Африке даже на девочек не хотел раскошелиться. По твоей милости мы три дня так ходили, пока даровых не нашли.

– Мной руководили не только финансовые соображения, – сказал Мурен. – И уж во всяком случае не опасение вызвать инфляцию в Кении. А вообще-то, деньги теряют цену там, где жулье заправляет. Уж если кому сидеть в Кумле, так это нашему правительству.