Записки бывшего милиционера - страница 53

В институте я серьёзно занялся боксом. Тренер говорил, что у меня очень хороший удар, но, к сожалению, недостаточно длинные руки, а для бокса это очень важно. Тем не менее, в группе своей категории я уступал только одному парню-калмыку, который брал тем, что не боялся боли и шёл на противника напролом, без остановки нанося удары. Его натиска я не выдерживал и уступал. Хватило меня на полтора года, после чего интерес к боксу пропал, и я перестал ходить на тренировки. Да и заботы появились другие, более важные — жена и подготовка к скорому трудовому будущему.

Четыре года учёбы в институте пролетели быстро. Предварительное распределение на работу по получению в институте специальности состоялось где-то в марте 1968 года, и передо мной встала задача попасть на работу в город, где был бы медицинский институт, чтобы Елена могла продолжить учёбу. Когда на распределительной комиссии дошла очередь до меня, то из всего набора регионов Советского Союза на мою долю остались Ставрополь и Архангельск — города, где имелись мединституты. На мою голову, в составе распределительной комиссии был представитель из Архангельской области по фамилии Хаенко — заместитель начальника отдела кадров областного УВД. Из Ставропольского края никто на распределение не приехал. Этим воспользовался упомянутый Хаенко. Узнав, что жилищный вопрос для меня весьма актуален — мы с Еленой уже ждали ребёнка, — тут же на комиссии заявил, что у них имеется однокомнатная квартира для молодых специалистов и что она будет моей, если я распределюсь в Архангельск. Мне ничего не оставалось, как дать на это своё согласие. И квартира, и моё согласие были зафиксированы в протоколе комиссии.

В июне состоялись государственные экзамены, во время которых я получил от Хаенко телеграмму: «Ждём. Ключи от квартиры у меня в столе». И я, чтобы квартиру у меня никто не перехватил, уже в середине июля, не догуляв полмесяца своего послеучебного отпуска, был в Архангельске и первым делом явился в отдел кадров за ключами. Но Хаенко оказался где-то в другом городе на длительной переподготовке, а руководство отдела вытаращило на меня глаза и развело руками, мол, много тут, в милиции, таких желающих получить квартиру, но жилья никакого нет и не предвидится. Увы, так я и оказался в Архангельске, нагло обманутым.

В тот же день мне пришлось дать согласие на должность следователя в Октябрьском отделе внутренних дел города только потому, что в отделе кадров в это время находился начальник упомянутого райотдела Рудольф Георгиевич Розенберг, который пообещал решить мою жилищную проблему. В результате я действительно где-то в середине октября получил две комнаты в трёхкомнатной квартире, в недавно построенной девятиэтажке по ул. Комсомольская, дом 9, куда вскоре и приехали Елена с Иришкой. Кстати, до сих пор целы берёзки, посаженные мной под окнами квартиры с левой стороны дома. Правда, сейчас это уже не берёзки, а могучие берёзы. До этих комнат мне пришлось жить, точнее ночевать, в нескольких общежитиях, где обнаруживалась свободная койка, и даже в своём служебном кабинете. Промучившись так недели две, я положил все бумаги на стол перед Александром Григорьевичем Юницыным — начальником следственного отделения — и в этот же день уехал в Москву, в Министерство образования СССР, для перераспределения, поскольку именно оно курировало такие вопросы.

Был я в ту пору горяч, не боялся разговаривать с начальниками на равных, поэтому в Москве министерские чинуши, привыкшие к раболепству, сначала были поражены моими требованиями, назвали их неслыханной наглостью, а потом в лице начальника отдела молодых специалистов, некоего Колпачникова, стали угрожать мне милицией и заявлением о моём хулиганстве, хотя я в разговорах с ними не произнёс ни одного грубого слова, а только без дрожи в голосе требовал или обеспечить исполнение условий распределения в Архангельск, или дать мне возможность свободного трудоустройства.

Кончилось всё тем, что чиновники созвонились с управлением кадров МВД СССР и отослали меня туда. Здесь мне предложили для решения вопроса подождать день-другой, чем я воспользовался и на пару дней уехал в Астрадамовку, где меня уже ждали не только Елена и тёща, но и месячная дочь Иринка, которую я ещё не видел.