Записки империалиста - страница 17

За окном наконец-то появилось солнце, и были получен доклад Путилова. Рабочих собрано уже более пятисот, изготовляются части машин и механизмов, работы идут быстро. «Дело пошло. Не зря мне указали на Путилова. Начал неплохо, надеюсь и далее будет так. Весна уже скоро. Кронштадт и столицу надо прикрыть с моря, союзники непременно придут вновь. Одних мин мало», — шли мысли у Константина Николаевича. Который волей судьбы в лице императора Николая Первого, был определён им заниматься делами флота в императорской фамилии.

В два часа по полудню ему доставили письмо, на котором рукой брата Александра было написано, «Лично в руки». Что и сделал его адъютант. При этом он сказал: «Цесаревич Александр Николаевич, просил вам Ваше Императорское Высочество передать просьбу, его письмо прочитать без промедления». После того как адъютант ушёл великий князь это и сделал.

Александр писал, что сейчас во время войны и особенно болезни императора, мы его дети, и другие члены императорской должны быть ещё более сплочёнными, и показывать пример всей России, отдавая все силы и средства, для преодоления трудностей и достижения успехов в этой войне. «Как это сделал ты брат», написал Александр. И вот после приятного для себя момента, Константин Николаевич, читая дальше начал удивляться. Александр писал ему про флот! Точнее, что и как делать с ним.

Первое, он предлагал шире использовать мины. И что уже приложил к этому усилия.

Второе, создать из самых быстрых пароходофрегатов и пароходов «летучие отряды». Для это максимально их облегчить, снять все, что можно снять, вплоть до мачт. Установить дальнобойные орудия. Их корпуса, машины привести в идеальный порядок, набрать лучшие машинные команды для них, самый лучший уголь. И пытаться «летучими отрядами», заманить противника на минные поля.

Третье, часть путиловских канлодок сделать быстрыми. Тоже облегчить, уменьшить размеры, обводы для скорости… и поставить две паровые машины! И два руля для манёвренности! К ним Александр, предлагал сделать шестовые мины. И прилагал в письме их рисунки. «Быстрыми» канлодками», ночью ставить мины, на путях движения кораблей противника. Устройство для быстрой постановке мин тоже было описано и нарисовано. И даже атаковать его ночью шестовыми минами! Мины на ставить на катера. Маленькие и быстрые кораблики. Их к месту атаки могут на буксире привести канлодки. Их и катера красить в чёрный цвет для незаметности. «А ведь дельно брат предлагает. Они к нам ходят. Можно и к ним сходить», — подумал великий князь.

Четвертое, использовать для корабельных орудий и береговых батарей регулированные снаряды, которые сделают артиллеристы. Писал, чтоб он, дал твердое указание флотским, включиться в общую работу с армией. Не время делиться.

Пятое, уделить особое внимание усилению обороны Свеаборга. Увеличить там флотом количество морских дальнобойных орудий. Переделать подходящие тяжёлые корабельные орудия в дальнобойные мортиры. Укрепить форты, батареи, в том, числе и… бетоном!

Шестое, просчитать, как будет действовать противник, откуда будет вести огонь по крепости и городу. И там ставить мины, и пристрелять места заранее. Для корректировки огня и управления им использовать электрический телеграф.

Седьмое, для успешной борьбы с кораблями противника, сделать бронированные плавучие батареи и плоты. «А ведь их не сложно будет сделать», — думал Константин Николаевич рассматривая рисунки батарей. Бросилось ему в глаза, что угол наклона казематов был в 45 градусов и крайние орудия тоже прикрыты защитой. «А ведь такими батареями можно будет разбить, утопить их канлодки и бомбардирские суда. Да и для больших кораблей они составят угрозу, — продолжая всё больше удивляться, написанному в письме.

Восьмое. Ракеты. Применять их по большим целям. И направил с ними к Константинову. Просил оказать ему помощь. Писал о том, что зажигательными ракетами можно бить ночью по кораблям с близкого расстояния с тех же «быстрых канлодок». Причём сразу с нескольких. Ударил и убежал. «Да, зажигательные ракеты могут делов на делать. Особенно ночью», — уже с азартом молодого хищника думал великий князь. Ему не было ещё и тридцати.