Записки империалиста - страница 18

Девятое. Броненосные корабли. Предлагал начать с канлодок, одно-два крупных орудия установить в бронированном каземате. И вести огонь на нос. Зашить броней палубу, нос. Отходить задним ходом. Действовать отрядами в два, четыре корабля. Взять небольшой винтовой корабль забронировать борта, батареи, установить большие орудия. Машину помощней для хода, никаких парусов. И как написал Александр, получиться броненосец береговой обороны. «Броненосец!!!», — билось в голове у Константина Николаевича. Такой и против линейного корабля может в бой выходить, а несколько и против отряда, эскадры. Подрыв на минах или минными катерами, потом к подранку подходят броненосцы и добивают его. Так писал брат. «Чёрт подери, откуда он всё это знает!? — колыхалась гюйсом в голове у великого князя мысль. — Откуда?»

Десятое. Сделать кусок бронированного борта. То есть борта броненосца. Железные плиты, кованные дюйма четыре^>[4] на дубовой подкладке. И бить по ним из самых мощных морских и береговых орудий с разных дистанций… стальными ядрами!? «Да, чугунные, расколются. Как было, когда по граниту ими стреляли, — вспомнил уже свой опыт великий князь.

Одиннадцатое. Путилову в самые сжатые сроки, составить пошаговую инструкцию по организации работ, производства. И передать слова поддержки от цесаревича.

Двенадцатое. Брат даёт на всё это деньги. Сто тысяч… серебром. «Хм. Много», — подумал Константин Николаевич. И вновь у него возникла мысль, — Но, всё же откуда у него такие познания во флотских делах. Сильно он ими и не интересовался!»

В этот же день, Дмитрий Алексеевич Милютин, генерал-майор с 1854 года, преподаватель Императорской военной академии, получил записку, которую хранил всю свою долгую жизнь, и как семейную реликвию передал внукам. Там было написано: «Дмитрий Алексеевич! Вы нужны России и мне. Крым ждёт вас. Подберите толковых офицеров. Александр». И адъютант сказал, что цесаревич его ждёт завтра в 8.00 утра у себя.

Разговор с моим, скорее всего будущим военным министром, был краток. Точнее это был мой монолог.

— Дмитрий Алексеевич, немедленно выдвигайтесь в Крым. По пути составьте план действий для Крымской армии и в целом… как не проиграть войну, — сделав паузу сказал я, прямо смотря на Милютина. Он спокойно смотрел на меня, и только молча кивнул.

— Мы, должны эту войну хотя бы не проиграть. Переброска войск, запасов, снабжение, кадры, думайте обо всём. Об этом позже мы с вами поговорим. Я надеюсь на вас, — закончил я беседу. Не о чём сейчас с Милютиным особо говорить. После этого выйдя от меня, он получил «вездеход», подорожную, деньги, и я надеялся, что неплохую мотивацию.

Милютина я видел начальником штаба Крымской армии, пусть с неё начнёт, а не Кавказского корпуса. Это придаст ему ещё большего авторитета для будущих дел. А вот командующим армии в Крыму и его округе, я видел своего адъютанта, давнего друга, сопутешественника по Европе, спутника по амурным приключениям, и просто собутыльника. Героя и грозы Кавказа, и будущего победителя Шамиля, князя Александра Ивановича Барятинского! Ну, как своего, Александра конечно. И уже «я» думал, он будет лучше Горчакова в Крыму. Сделал он очень много нужного, и тоже был неплох, хотя может бы мог и большего. Зачем у Чёрной речке, лезть в лоб на натасканных на русских же французов на Федюхиных высотах? Ведь там были места и по тоньше.

Барятинский молод, в авторитете, опытен, требователен, решителен, вполне независим от начальства. Вот это и хорошо и плохо. И очень знатный гуляка и бабник. Все знают о нашей дружбе, и это хорошо. И я ему конечно поддержку дам, хотя и требовать тоже буду по полной.

Вот и написал я ему письмо на Кавказ, чтоб он, мил друг, собирался в путь дорогу, в столицу. Ко мне. А став императором, уже с дороги с приказом о назначении отправлю его в Крым. И напишу, чем заняться там в первую очередь. Чем раньше от туда попадет, тем лучше.

Тем более, что того же 15 февраля я с бАльшим удовольствием по поручению уже больного императора известил А.С. Меншикова о его отставке. Приятная миссия. Пусть пока расслабиться, за него возьмусь по позже. За остряка самоучку, любителя анекдотов. Поэтому место, которое сейчас было сравнимо с Голгофой, командующий армией в Крыму в Крымскую войну было свободным.