Записки империалиста - страница 59

Остальную пехоту Керченского отряда форсировано учили ведению огня из винтовок, и новыми пулями как для переделанных под неё ружей, так и нет. Союзники не готовы встретить против себя массированный огонь из винтовок и дальнобойных ружей. Вот на этом их и надо поймать. И нанести максимальный урон в живой силе и боевом духе.

Артиллерию крепости и укреплений на горе Митридат представляли классические двенадцати и шестифунтовые полевые пушки. С дальностью гранатой в 2 300 метров у первой и в 1 900 метров ядром у второй. По несколько батарей таких орудий стояло на укреплениях. Их усилили тремя батареями полевых 1\2 пудовых единорогов. Этот зверь бил гранатами весом почти в девять килограмм, осколочными или фугасными, и мог их запулить до 2 300 метров при 25-и градусах вертикальной наводки, дальней картечью до 700 метров. Одна батарея единорогов стояла на Митридате, две в крепости. И к их гранатам была применена не сказать, что инновация, но, союзникам от этого легче не будет.

Было так же по две батареи полевых 1\4 пудовых единорогов, они имели гранату в 4,5 килограмма, дальность до 1 300 метров при 6-ти градусов. Но, что было важно, они имели вес 360 килограмм, столько же, как и шестифунтовая пушка. Только бил то единорог гранатами. Вот это сочетание, вес и гранаты, и должны были внести свою лепту в решающую часть сражения.

И огонь артиллерией будет вестись с высот. Так, что даже настильные шестифунтовки будут иметь длинные руки.

Для нанесения потерь, винтовки и новые пули, единороги, было далеко не все, что ждало противника. В наиболее удобных местах для атак, их ожидали уже знакомые им рогатки, но, теперь их дополняли, ещё пока колючая верёвка, растяжки, и управляемые фугасы, содержащие в себе сотни осколков и картечных пуль. Они должны были быть заложены в дефиле между высотами.

Генерал-адъютант Хомутов сам, без попаданцев ещё в 1854 году командировал в Санкт-Петербург поручика Кавказского саперного батальона фон Крута с целью приобретения «гальванических принадлежностей» для устройства в проливе мин и фугасов. И он их там приобрёл, в гальванической роте. Как и новые знания, опыт, и что было более важно единомышленников. Его консультировал и обучал сам Бори́с Семёнович Якоби. И сообщил ему, что тему гальваники, и всё, что, с ней связано, поддерживает сам император. Со всем этим, взводом сапёров и воодушевлением он вернулся в Керчь в конце марта, и встретил ещё одного соратника, тоже инженер — поручика, Михаила Матвеевича Боре́скова. Он и его люди занимался установкой минных заграждений в устьях Дуная в 1854 году, и успел пообщаться и поработать с инженер-генералом Карлом Андре́евичем Ши́льдером. Вот так повезло обоим молодым офицерам. Один пересекся с Якоби, другой с Ши́льдером.

Я до высадки десанта несколько раз общался с фон Крутом и Боре́сковым. В первый раз, когда мне их представили, и они доложили о проделанной работе, показали схемы минных полей на море и суше. Я спросил офицеров:

— Господа, если вам ещё, что-то необходимо для выполнения задач. Составьте список, и отдайте его, генералу Хомутову. И вы всё получите в самые кратчайшие сроки. И посмотрел на генерала взглядом-приказом. Он молча кивнул в ответ.

— На вас, господа — минёры, возлагаются большие надежды, — продолжил я. — Управляемые и противопехотные мины оружие новое, противник с ними ещё не знаком. И мы должны его им удивить. А удивить значит уже победить. Следует умело и с пользой применить мины на море и суше. От себя могу посоветовать вам ставить их в шахматном порядке, чтоб сила взрывов и радиус разлёта поражающих элементов перекрывали друг друга, и наносили противнику максимальные потери. Так же подумайте над направленными взрывами. Следует дублировать, взрыватель в мине на случай осечки. И очень тщательно скрывать, маскировать места установки мин, минные поля.

И тут же у себя в блокноте на планшете набросал схемы, вырвал листок и отдал Борескову. Я заметил, что он и фон Крут внимательно рассматривали это новшество, командирский планшет. Уверен в ближайшие дни, подобные появятся и у них.