Записки командира роты - страница 21

Снег излучал свет, да и немцы освещали своими ракетами наш трудный путь. Видно было, что их части были где-то неподалеку, по обеим сторонам колонны… Как это было, я не знаю…

Там и здесь мы натыкались на наших солдат, нашедших себе вечный покой. Они лежали то парами, то в одиночку — так, как их застала смерть. Зрелище это тяготило поначалу, но скоро сделалось привычным. И по мере того, как убывали силы и надвигалась апатия, я стал завидовать мертвым. Им уже был обеспечен покой… вечный. В это, вероятно, трудно поверить, но так было.

И тут случилось непредсказуемое. Не прерывая хода, колонна как бы сама по себе отвалила налево, в сторону одиноко стоявшего крестьянского сарая, и, распространившись по его периметру, люди, сбросив ношу, уселись на землю и тотчас заснули. То же самое и я. Подлинно мертвецкий сон. Не знаю, сколько он длился. Я, во всяком случае, был разбужен не командой, а выстрелами. "Будительными".

До цели было уже недалеко, светало, взобравшись на гору, мы увидели танк, брошенный его командой. Развалился трак. Вечная история тех дней. То трак, то фрикцион…

— Немцы!!

Почти у самой дороги, то есть, если говорить точнее, метрах в ста от нее, находилось кирпичное здание — по виду больница. Так это и было. Противник не успел вывести своих раненных и вынужден был залечь в обороне. Батальон стал окружать здание, рота моя развернулась и открыла огонь. Все это заняло минут семь — десять. Движение было продолжено, а вскоре показалась искомая нами Медынь. Какая-то часть городка была занята нами, но дорогу все еще держали под контролем немцы.

Наступала ночь. Бой не прекращался. Стали видны трассирующие пули, то там, то здесь вспыхивали мины и снаряды… И внезапно на соседней, уже занятой нами улице взорвались в воздухе одна за другой сигнальные ракеты, те самые, что мы видели по дороге из Боровска…

Не по команде и не сговариваясь, пулеметы стали обшаривать дома, ибо мы уже вдоволь наслушались о немецких шпионах и лазутчиках, подающих таким образом сигналы своим артиллеристам и самолетам… Бой разгорался пуще, и мы, не заметив того, оказались в центре городка. Противник уходил на Мятлево.

…А теперь я позволю себе небольшое отступление. За дальностью времени я многое пропускаю, да и не столь уж важно описывать бои и сражения, не имея под руками ни карт, ни приказов, ни многого другого. Да и кому это интересно? После всего, уже опубликованного.

Отступление же мое о том, что все еще живет в сознании общества. Будто каждый раз, подымаясь для атаки, солдаты взрывались киношным: "За Сталина!".

Представим себе: кончилась артподготовка, за которой пехота, вылезая из своих окопов, должна пройти "нейтральную полосу", чтобы добраться до окопов противника и выбить его из них. В эти минуты на каждый квадратный метр, который предстоит пройти, приходится по 6–8 пуль и осколков в минуту. На чем же в эти ужасные мгновения сосредоточен человек, состоящий всего-навсего из мяса, крови и костей? Земля, укрывавшая его, осталась позади, а до той, к которой он стремится, лежит бесконечность. Что ему в это время Сталин? Взор его ищет ближайший бугор, кочку, ямку… труп, дающий укрытие. Перевести дух на минуту перед новым броском. Нет сил продолжать эту тему. Может быть, и слышались кому-нибудь такого рода бодрые клики, но не мне. И насколько мне известно, ни Некрасов, ни Быков, ни Гроссман ни о чем подобном не пишут и не вспоминают. О Сталине вообще не велось разговоров. Не считая политручьих.

Помню только единственный: "Всего ожидал, но такой бордели… Впрочем, только дурак не видел…" Это все тот же директор школы.

Было видно, что мы все более и более втягиваемся в тяжелые, нескончаемые бои за каждый метр земли, за каждый дом, не говоря уже о деревне или поселке.

Рассказывать об этом бессмысленно, да и неинтересно. К тому же, как ни странно, все главное, что относится к боевым действиям, как таковым, начисто стерлось в памяти. Жизнь этого времени предстает как бы в обрывках. Оттого, может быть, что память, спасая мозг от депрессии, освобождается от бесконечных, превосходящих силы человеческие усилий и трагедий… Не знаю.