Записки о России, составленные со слов моряков, унесенных в Северное море - страница 12

Этот Кирилл — отец Адама, который нынче доставил в Мацумэ потерпевших кораблекрушение. Он подполковник, а еще учитель, и преподает в школе. Он говорит, читает и пишет на языках семнадцати стран, , глубоко изучил множество наук, обладает широкими познаниями и прекрасной памятью. Вместе с тем у него доброе сердце и искренний характер. Он так заботливо относился к Кодаю, обласкал и жалел, как будто они были связаны в предыдущей жизни. Он даже обратился к губернатору той области генерал-поручику Ивану Алферьевичу Пилю и подал через него прошение о возвращении Кодаю и его спутников на родину. Проект этого прошения написали вдвоем Кирилл и Тимофей.

Между тем у Сёдзо от мороза сильно разболелась нога, которая и раньше страдала от экземы. Дней через десять после приезда нога стала все больше гнить ниже колена, воспаляться, и начали отставать кожа и мясо, обнажились кости. Позвали лекаря и попросили вылечить. Доктор большой пилой отпилил ногу до коленного сустава, пропитал вату лекарством, приготовленным из спирта, и прибинтовал к ране. Еще давали декокт. Рана зажила, но одной ноги лишился и стал инвалидом. Сказав, что он не сможет вернуться на родину, Сёдзо зимой того года принял веру той страны, переменил фамилию и имя на Федор Степанович Ситников, после чего лег в больницу и лечился там.

В августе сказали, что из столицы пришло официальное извещение и передали указание отказаться от мысли о возвращении на родину, а стать чиновником той страны. Однако Кодаю и его спутники упорно мечтали о возвращении на родину и снова подали просьбу. 3 февраля года собаки (1790) вторично пришло официальное письмо. В нем говорилось, что если у Кодаю нет желания стать чиновником, то может сделаться купцом. В этом случае будет дан необходимый капитал, он будет освобожден от налогов и для него будет построен дом. Если же станет чиновником, то сначала получит низший чин, а потом сможет подняться до капитана. Но Кодаю 7-го числа того же месяца снова подал прошение, благодаря за предложение, но сообщал, что у него нет желания стать ни купцом, ни чиновником и что он сочтет за величайшее благодеяние гораздо большее, чем если бы его наградили каким угодно высоким чином и сделали богатым купцом, если ему разрешат вернуться на родину.

До прихода этого официального письма в начале каждого месяца чиновник по названию "городничий" выдавал по 300 копеек из расчета по 10 копеек в день. Из них 200 копеек Кодаю передавал хозяину дома, где жил, и этих денег хватало на месяц на все расходы. Но с тех пор как подал третье прошение, деньги перестали выдавать. Вероятно, думали, если не будет денег на жизнь, то может станет чиновником. Однако было человек пять-шесть знакомых богатых купцов, которые хорошо к нему относились, и он стал ходить в гости то к одному, то к другому, так и жил. В это время особенную заботу о нем проявил Кирилл: если хотя бы один день Кодаю не приходил, посылал за ним, а завтрак и ужин обычно присылал к нему на квартиру.

Так жили до января года свиньи (1791), но больше никаких вестей не приходило. Тогда Кирилл сказал:

— Очень странно, что так задерживается ответ на прошение. Похоже, кто-то перехватил по дороге и оно не было доложено императрице. К счастью, я получил приказ отвезти в столицу собранные мною растения и минералы. Скоро я выезжаю, и самое лучшее, если ты поедешь со мной в столицу Петербург и обратишься с просьбой лично к императрице. А я тебе там помогу.

Эти обнадеживающие слова так обрадовали Кодаю, что забыв обо всем, стал готовиться в дорогу. 13-го числа того же месяца в час быка умер от болезни Кюэмон. Синдзо, у которого незадолго до этого началась лихорадка, тоже находился в состоянии, вызывающем беспокойство, а тем временем настала пора отправляться в путь, и Кодаю, поручив остающимся уход за Синдзо и прочее, 15 января отправился на санях из Иркутска.

 Всего ехало пять человек, в том числе Кирилл, его второй сын Афанасий и их солдат. Они везли казенный груз, и поэтому им предоставляли почтовых лошадей, но расходы на питание Кодаю и прочее Кирилл оплачивал из своих денег. Они неслись по дороге днем и ночью; одну ночь ночевали в старой столице России Москве и, проделав путь в 5823 версты, 19 февраля приехали в Петербург.