Запрещенный классик - страница 15
»).
Кобылу мы видим сбоку. Пила – это ее хребет с торчащими, как зубья пилы позвонками. Стало быть, и в «Тихом Доне» человек сел в профиль к рассказчику, наклонился к своим коленям, и мы увидели его хребет, острый, похожий на зубья пилы.
Подтверждение такого чтения находим в том же «Тихом Доне»:
«Клячи… были худы до ужаса. Острые хребтины их были освежеваны беспрестанными ударами кнутов, обнажали розовые в красных крапинках кости с прилипшими кое-где волосками шерсти» ( ТД: 4, III, 32 ). Или в «черновиках» о Петре Мелехове: «наваливаясь на острую хребтину лошади » ( 2/81 ).
«Зыбь» написана в 1909-м, но вошла в книгу «Рассказы. Т. 1», где автор собрал свои лучшие повести и рассказы 1908–1911 гг. Вышла книга в 1914-м.
Молодой Владимир Маяковский в 1915-м превратил «острую спину-пилу» во «флейту-позвоночник», и эта метафора стала названием поэмы (есть тут и такие строки: «Привяжи меня к кометам, как к хвостам лошадиным…»), а тремя годами позднее воплотилась в стихи «Хорошее отношение к лошадям» (это, в частности, о том, что старых лошадей не кнутом надо поднимать, а добрым словом).
Знаменитые «шолоховские метафоры», о которых столь восторженно и так много любит рассуждать официальное шолоховедение, – верная примета крюковского стиля. Ограничимся такими примерами:
– «…ветер сыпнул им в лицо горстями белых отрубей» (« Группа Б. » IV . Праздники ).
– «…красноречивые доспехи нищеты» (« Сеть мирская »).
– «…выползали свинцово-серые облака, круглые, как пузатые чайники» ( « Зыбь »).
– «Мать оглядывалась и грозно потрясала пальцем. Зося изо всех сил крепилась, но все-таки фыркала, словно бутылка игристого квасу…» ( « Группа Б ». VI . Зося ).
Е ще один миф: в прозе Крюкова мало диалектизмов, особенно в авторской речи.
Американский профессор Герман Ермолаев утверждал, что Федор Крюков не мог написать «Тихого Дона», ведь в первых изданиях «можно встретить «случаи неправильного употребления одних и тех же слов. Так, “мигать” употребляется в смысле “мелькать”: “И пошел... мигая рубахой ”, “Дарья, мигнув подолом ...”».
Но это тоже Крюков. «…тень от его лохматой папахи размашисто мигала от двери к потолку» (« Мечты »), «Кирик мигнул смоляно-черной, широкой бородой…» (« Ратник »).
Вот и Ф. Ф. Кузнецов, найдя в рукописях романа «хищный вислый по-скопчиному нос» (а еще «вислый коршунячий нос»), пишет:
«…Шолохов и здесь вел мучительный поиск более точных слов и более выразительных деталей. <…> Конечно же, «вислый коршунячий нос» – куда точнее, чем «вислый по-скопчиному нос», – тем более что современному читателю трудно понять, что значит это слово. Оно происходит от диалектного: “ скопа ” – разновидность ястреба (по другим данным – из семейства соколиных), то есть действительно указывает на “коршунячий” нос».
Увы, в самом раннем рассказе Крюкова есть такой портрет казака: « Нос у него был острый, “ скопчиный ”, брови густые и седые, а глаза маленькие, желтые» (« Гулебщики »). Замена «скопца» на коршуна была сделана, чтобы развести омонимы и избежать комической двусмыслицы.